Сибирские огни, 1955, № 4

— А знаете, чем пахнет, товарищ гвардии старшина? — сказал од­ нажды Моисеенко и весело сощурил свои узкие глаза . —Кубанским пе­ чёным хлебом! — Хлибом? От-то сказал казак! — вмешался усатый Савчук. — Цэ ж пидсолнухами пахнэ. На Виннице вин вже расцветаэ! Грузин Белиашвили, ехавший с нами в одной тройке, повёл бровью: -— Смэшно, очэнь смэшно! — сказал он.— Носы у вас заложило. Виноградом пахнэт, вином кавказским свэжим... Заспорили, каждый стоял на своём. А я слушал их, и мне казалось, что все они ошибаются, что пахнет просто весной, — молодой, русской! А ветер, должно быть, тоже слушал нас и трепал рыжеватый кубан­ ский вихор Моисеенко, и жёлтый, как спелое жито, украинский чуб С ав ­ чука, и ворох кудрявых, как виноградный куст, волос Белиашвили. Однажды мы узнали, что до Перемышля остался лишь один пере­ ход. А Перемышль — ведь это граница! День стоял жаркий, припекало даж е вечером, парило. Мы искупали коней, побрились, начистили сапо­ ги, сбрую: ведь — завтра... завтра — дома!!! И спалось нам в эту ночь беспокойно — вскакивали: не рассветает ли? Нет... Ох, как долго! А утро пришло сумрачное, холодное. По небу ползли низкие тучи, и всё тонуло в серой завесе частого дожДя. Спины лошадей блестели, на земле — лужи. А мы-то думали, что утро будет светлое, лучистое... В этот день свернули с шоссе и пошли по просёлку. Кони плескались е лужах , парили спинами. Все примолкли, задумались. Смотрели в ту сто­ рону, где горизонт мешался с ватой облаков, что-то ждали оттуда. И шли вперёд почти всю дорогу пешком —■жалели коней. Под вечер узнали, что1 до границы осталось лишь тридцать километров, и — куда усталость, молчаливость делись: послышались шутки, смех, говор. И чёрт с ним, с дождём , пусть себе льёт, пусть не остаётся на казацком теле ни одной сухой нитки! До этого ли сейчас? В первом взводе затянули старинную казачью песню: Ой, да вспомним, братцы, мы кубанцы... Пели дружно, истово, дышали песней. Привычные кони шли медлен­ но, плавно взмахивали головами. А во втором — во втором всегда что-нибудь выкинут — горластый Никифоров выделывал пронзительным голосом «Калинку». Вы-ставала я ранёшенько, умывалась я белёшенько... И весь взвод ухал, гикал, высвистывал в такт лихой песне. — Товарищ гвардии старшина, — спрашивает Моисеенко, — неуже­ ли сегодня дома будем? — Должно, будем, — отвечал я, и в груди замирало, как в детстве, когда проснёшься утром и радуешься, сам не зная отчего. Уже начинало темнеть, когда по колонне послышалась команда: «Смир-рр-но!» Нас обгонял командир дивизиона. Пожилой, грузный м ай ­ ор шибко ехал на рыжем донце. Поравнявшись с первым взводом, он придержал коня и совсем как-то по-штатски спросил: — Устали, казаки? — Нет, товарищ гвардии майор! — дружно гаркнул первый взвод. — Ну, молодцы. Сейчас деревня будет. Ночёвка там. Он помедлил немного, оглядел мокрые лица, стряхнул воду с пла ­ ща. Вдруг Моисеенко вытянулся на стременах, козырнул: -— Товарищ гвардии майор, разрешите обратиться!