Сибирские огни, 1955, № 4

му-то с таким ожесточением ополчается он против Краюхина и, подписывая ему характеристику, невольно выдаёт с?ои взгляды». «Краюхин — человек неуживчивый и заносчивый. Работая в институте, он третировал научного руководителя — профессора Великанова и своими дей­ ствиями посеял в дружном коллективе научных работников разноголосицу». Разногласий, споров, исканий больше всего боится Водомеров. Не соглашаться с руководителем работ, по его мнению, означает третировать руководителя. Характерно, что на посылку научно- исследовательской экспедиции Водоме­ ров соглашается лишь после того, как институт получил запрос обкома партии о перспективах Улуюлья. А главное, чем руководствуется Водомеров, соглашаясь на посылку экспедиции, это возмож­ ность отдалить назревающий в институ­ те скандал. Дело в том, что младший научный сотрудник Бенедиктин в статье, опубликованной в «Учёных записках» института, изыскания своей жены Мари­ ны Строговой выдал за свои. Умело втираясь в доверие, беззастен­ чиво спекулируя своими фронтовыми заслугами, не останавливаясь даже пе­ ред присвоением чужой диссертации, Б е­ недиктин делает карьеру. В затхлой атмосфере застоя, приспособленчества, лести, созданной Водомеровыми и Вели­ кановыми, появляются и процветают деятели, подобные Бенедиктину. Обстановка в научно-исследователь­ ском институте отображает борьбу, про­ исходящую в жизни. Стиль руководства Артёма Строгова смыкается с методами научной работы кабинетных учёных. Стиль Максима — с поисками молодых исследователей, опирающихся в своей работе на знания и опыт местных жите­ лей. Идея романа глубоко продумана и многосторонне раскрыта автором. Поскольку перед нами первая книга большого труда, давать оценку её худо­ жественных достоинств преждевременно. Судьба героев в опубликованной книге незавершена. Характеры ещё продол­ жают формироваться. Однако некоторые замечания -по ком­ позиции романа, по манере раскрывать внутренний мир, по языку сделать необ­ ходимо. В первых главах действие развивает­ ся стремительно, в них по существу про­ исходят все основные события, дальше экспозиция затягивается, автор увлекает­ ся пространными разговорами между отдельными героями, мало дополняющи­ ми их облик. Хорошая глава о приезде Сталина в Сибирь, имеющая непосредственное от­ ношение к раскрытию идеи романа, была бы гораздо более уместна в начале, чем в конце 1-й части романа, тем более, что в ней упоминается Максим, бывший тогда секретарём Сибирского крайкома комсомола. Напрасно автор увлекается цитирова­ нием писем, записей, стенограмм, раз­ говоров по прямому проводу. Письмо Максима, которое Анастасия Фёдоровна извлекает в долгожданную минуту, когда они, наконец, остались одни и радуются, что никто им больше не помешает, появляется не ко вре­ мени. Письмо Софьи Великановой воспри­ нимается как информация для читателя. Оговорка «не сердись на меня за то, что я вынуждена многое повторить из того, что тебе известно», не спасает положе­ ния. К тому же, в письме то и дело встречаются обороты речи, уместные в отчёте, а не в переписке с близким и к тому же любимым человеком: «В противном случае не возникает объ­ ективной картины», «ты никогда не фор­ мулировал своих взглядов с такой опре­ делённостью», «твои бесконечные рас­ сказы у нас дома о находках охотниками Улуюльского края то золота, то угля, то нефти вовсе не претендовали на обос­ нование каких-то взглядов...» и т. п. Подмена речи Марины на заседании научного совета института конспектом из её записной книжки воспринимается как стремление автора облегчить себе работу, так же как процитированная на нескольких страницах стенограмма, ис­ пещрённая канцелярскими оборотами речи. Слишком много места уделяет автор «проблеме» сорокалетия. Есть какая-то искусственность в том, что этот вопрос особенно занимает полную жизненных сил и энергии жену Максима Строгова Анастасию Фёдоровну. Автор прав: не количество лет, которые прожил чело­ век, а как он воспринимает жизнь, опре­ деляет его возраст. Но для того, чтобы придти к этому очевидному выводу, не стоило так подробно излагать рассужде­ ния Анастасии Фёдоровны о том, какие цвета платья можно носить в сорок лет, какие поступки в эти годы считаются предосудительными, от каких привычек с возрастом надо отказаться. Об этом до­ статочно было сказать мельком, с иро­ нией, а не делать из этого проблему. Пытаясь раскрыть интимный мир женщин, автор не всегда правильно его трактует, и когда Марина, Софья, Ана­ стасия Фёдоровна ведут откровенные разговоры, они говорят сухо, холодно, рассудочно. Вот как, например, Марина рассказы­ вает Софье о своей первой любви. «На третьем курсе, Соня, я встрети­ л а человека, которого очень полюбила. Его звали Андрей Зотов. Он тоже любил меня и предложил выйти за него замуж. Я чувствовала, что жить без него не могу, но в те дни у меня была другая