Сибирские огни, 1955, № 4

Борис РЯС ЕНЦ ЕВ О „маленьких^ людях и убогих людишках «Ефим смотрит на небо — оно похоже на гористую, тёмную землю. Ефим смот­ рит на землю — она похожа на звёздное небо. В кромешной темноте трава кишит зелёными огоньками светляков. Ефим идёт по траве, отставив руку, словно ве­ дя кого-то, и светляки брызгают, как звёздный дождь. Даже в усах Ефима го­ рит звёздочка...» Так рисует место действия рассказа «Ночные сторожа», давшего название всей книжке1, молодой читинский писа­ тель Илья Лавров, опубликовавший ещё два рассказа в только что вышедшей восьмой книге альманаха «Забайкалье». Проза Ильи Лаврова поэтична в самом точном значении этого слова. Открывающий книгу рассказ, откуда приведена цитата, стоит того, чтобы по­ говорить о нём подробно. Это — свое­ образная маленькая поэма о первой любви, любви чистой, трепетной, нераз­ делённой да и невысказанной; о вдох­ новляющем и облагораживающем воз­ действии этого чувства, которое застав­ ляет человека взглянуть по-другому на окружающий мир, на людей, что нахо­ дятся рядом с ним, на свою жизнь и многое в ней переоценить. Поэтому решительно невозможно со­ гласиться с приговором, вын'есенным не­ давно этому рассказу В. Соколовым в статье «Большой ветер и маленькие лю­ ди» («Литературная газета» № 93 от 6 августа с. г.). Критик утверждает, что герой произведения «так и уходит из рассказа... переполненный своим невы­ сказанным, н е п р и г о д и в ш и м с я в ж и з н и чувством». (Подчёркнуто мною — Б. Р.). Неверно это! Сначала задумаемся: о чьей же пер­ вой любви повествует И. Лавров? Вот — портрет героя рассказа: «Он тяжёлый, коренастый, в ватнике, в сапо­ гах, смазанных дёгтем. Лицо крупное, усатое. Из-под козырька, переломленно­ го в середине, сверкают красивые, но угрюмые чёрные глаза. В серой, как же­ лезо, руке зажата большая сучковатая палка». Человек он пожилой, уже сына в ар ­ I И л ь я Л а в р о в . «Ночные сторожа». Рассказы . Чита, 1955. мию проводил. Женился когда-то «под нажимом крутого отца», жену не любил да и ни к какой другой женщине не ис­ пытал этого чувства, «а потом уже и го­ ды ушли». Ефим очерствел, замкнулся в себе. В нём даже вызывают нечто вро­ де ненависти влюблённые юноши и де­ вушки, и он видит едва ли не главную задачу ночного сторожа парка в том, чтобы неожиданно прерывать свидания яростными возгласами вроде: «Погибе­ ли на вас нет'! Шляются тут!» Он не за­ мечает красоты парка, а о ботанической ценности его ничего не знает. И главное, сложилось так, что нет у него никаких серьёзных интересов, ника­ кой важной цели в жизни. Она идёт ми­ мо него — бурная, стремительная, пол­ ная больших событий и свершений. Но вот что-то необычное начало тво­ риться с этим сухим человеком, неясное ему самому, но, в конце концов, раскры­ вающее ему глаза на себя и на мир. Это — никогда доселе не испытанное им чувство любви, пробуждённое Варварой, с которой он встречается во время де­ журств каждую ночь. Она — тоже ноч­ ной сторож этого парка, и тоже немоло­ да: дочь её учится в техникуме. Нена­ вязчиво, еле уловимыми штрихами, рас­ крывает автор большую внутреннюю си­ лу и обаяние этой женщины. ' Каждую ночь они беседуют. Варвара подробно рассказывает Ефиму, посту­ пившему в парк недавно, о породах де­ ревьев, собранных здесь со всех концов света, об их особенностях. Она по-друго­ му относится к молодёжи, с которой Ефим «воюет»: «Ефим Михайлович, ми­ лый, ведь они же молодые, — мягко го­ ворит она о юношах и девушках, запол­ няющих парк. — Любовь это. Хорошо это. Б елая весна коротка, вон уж и ле­ пестки осыпаются... Вспомните-ка себя молодым». Бросается в глаза, что автор внима­ тельно и глубоко-творчески старается учиться у Чехова. Процесс завоевания любовью очерст­ вевшего сердца сторожа Ефима изобра­ жён И. Лавровым удивительно тонко и проникновенно, поистине мастерски. Я не боюсь этих «непедагогичных» опреде­ лений по адресу начинающего писателя!