Сибирские огни, 1955, № 4

вражескими траншеями вспыхивали ракеты, — тогда снова появлялись впереди лес, и шоссе, и рыжие воронки на нейтральной полосе. В тиши­ не редко хлопали одиночные выстрелы, пересекались огненные нити трас­ сирующих пуль. Вдруг кто-то радостно воскликнул: — Братцы, а ведь, кажись, Михеич приехал! Позади наших траншей — глубокий лог, весь в густом орешнике. Там обычно останавливался с кухней Михеич, повар наш эскадронный. Сейчас в логу чуть слышно постукивали колёса. Это означало, что Михеич привёз ужин. Я взял Моисеенко и ещё четырёх казаков, и мы стали спускаться между кустов в лог. Михеич уже ждал : стоял на колесе кухни, помеши­ вал черпаком в котле. Д аж е сейчас в темноте было видно, что человек он хотя и невысокого роста, но грузный, солидный, как и подобает на­ стоящему повару. — Здорово, Михеич! Как жизнь? — весело обратился к нему Мои­ сеенко. — Что на ужин? — Что дадут, то и съешь, — отрезал Михеич. Особых разговоров от Михеича не добьёшься. Один ли сидел он возле кухни, курил ли с казаками — всё больше по-малкивал. В длинных его, ниже подбородка, усах седина белела. Из-под бровей, кустистых, песочного цвета, смотрели маленькие, угрюмоватые глаза. Будто он всё про себя что-то думал и думал. И держался как-то особняком, в оди­ ночку. Старая привычка, наверное: до войны-то пасечником был. По зв а ­ нию — сержант, но все обращались к нему просто: «Михеич». Так уж установилось в эскадроне. Он привык к этому. И к его нелюдимости привыкли. Моисеенко на неласковый ответ ничуть не обиделся. Он крутился уже около михеичевой лошади. Была она маленькая, крепенькая, весё­ лой буланой масти, а по спине — тёмный ремень. В эскадроне за малень­ кий рост, за красоту звали её ласковым девичьим именем: «Феничка». — Как дела, Феня? Вот я тебе что-то принес, — говорил Моисеенко. Феничка повернула- голову, взяла с ладони сахар и захрустела, а Моисеенке — радость: смеётся. Надо сказать, что по характеру Феничка была совсем не то, что её хозяин: нрав у неё был общительный и... как бы объяснить? В общем — солдатский нрав. Бывало, в марше обедают казаки возле кухни, Феничка поглядыва­ ет на них мокрыми блестящими глазами, словно бы радуется их крепко­ му аппетиту. Казаки, хоть у каждого свой конь, любили её и сделать стремились что-нибудь приятное. Тот сахару принесёт, другой — кукуру­ зы початок, третий — хлеба кусок, хотя и присыпанный махоркой в кар ­ мане. Феничка всё ела. И подарки эти нехитрые, понимали мы, радовали ещё больше, чем Феничку, её молчаливого хозяина. Ведь ими казаки как бы уважение своё к Михеичу проявляли. Но виду он не показывал, что доволен, — такой уж характер. — Как думаешь, Михеич, разговор понимает Феничка? — спросил Моисеенко. — Балабон! — буркнул Михеич. Вообще любил он, когда казаки ласкали Феничку или разговор про неё заводили. Гордился своей лошадью. Д а и не зря: и резва, как огонь, к вынослива. Он считал, что Феничка — чистых донских кровей. Мелко- рослоеть же её относил за счёт военной жизни. «Конь что ни на есть — самый фронтовой, — говаривал он,— И съест немного и спрятать легко». Наполнил Михеич вёдра, отправил казаков и только п о сл е . этого, бросил себе в котелок. З а ужином коротенько Михеич обсказывал мне