Сибирские огни, 1955, № 4

Храбрый молодец своё копьё точит в крови, А бесстыдник проводит ночи без сна... Как некстати сейчас эта песня. Мурза с мольбой взглянул на Сузге. — Красивейшая, я тебе спою лучшую песню. Красавица улыбнулась, переглянулась с юными рабынями и ск а ­ зала : — Оставь, Кильсана! Пусть споёт Карача свою песню. Д айте ему чонгур! Карача весело сказал рабыне: — Видишь, сама великолепная Сузге пожелала послушать моё пе­ ние! — он взял чонгур и костлявыми пальцами провёл по струнам, они жалобно прозвенели. В этот миг седобородый мурза забыл хана, Искер, казаков — он не сводил узких хищных глаз с Сузге. Он поклонился ей и предложил: — Прекраснейшая из прекрасных, я спою о твоих прелестях! Ханша благосклонно склонила голову. К арача забряцал по струнам и хрипловато запел: Твои брови тонки, как новый месяц, Свежей розой заперт жемчуг зубов. Весело горит молодой огонь в твоем очаге, красавица, А когда ты смеёшься — ночь озаряется светом. Сузге лукаво взглянула на Кильсану, девушка рассмеялась. — Послушай, старик, — спросила вдруг Сузге, — а что скажет по­ велитель, если узнает, что ты стараешься стать утешителем его жены? — Ох, всемилостивая, — упал на колени мурза и пополз к ложу кр а ­ савицы, схватил её руку и поцеловал: — Прости, прекраснейшая. Д а благословит Аллах дни твои и хана Кучума. Он ждёт тебя в Искере... Вот зачем я здесь. Сузге поднялась во весь рост, стройная и недоступная. Чёрные во­ лосы её рассыпались по нежному белому шёлку халата . — Скажи хану, что я никуда не пойду! — резко и властно приказа­ ла она. Её слова прозвучали, как звук бича. Мурза втянул голову в плечи, сгорбился. Подняв молящие глаза , робко напомнил ей: — Но он — великий хан!... И... и сюда идут урусы... — Он — такой же, как ты: дряхлый, слюнявый старик, и я не хочу больше идти с ним по одной дороге! Чёрные глаза Сузге вспыхнули. Смуглая рабыня схватила опахало и стала размахивать им. От жаровен шёл зной, и щёки ханши пылали заревом. — Уходи, Карача, — я слышу топот русских коней. Скажи х а н у ,— лучше умереть молодой от руки воина, чем ласкать дряхлое тело. Спе­ ши, Карача! Как побитый пёс, он ушёл из Сузгуна. Пронзительный холодный ве­ тер снова охватил его и стал шарить по стынущему телу. Влажные листья осин падали ему в лицо. Шумели старые берёзы. На горе попрежнему светился золотой огонёк... 31 У Карачи не хватило мужества сказать правду хану. Он склонился перед Кучумом и скорбно оповестил: — Она больна... Ой больна! Страшные струпья покрыли её лицо...