Сибирские огни, 1955, № 4

Миг, и я на ногах. И только на секунду опаздывает он. Вскочил, сбросил маскхалат. Тонкий, высокий, рвёт свой автомат вперёд. Но мой уже у^ плеча, смотрит ему в переносицу... «Не зевай, думаю, разведчик! В этой секунде твоя жизнь». Лицо врага перекосилось, рот в беззвучном крике открыт. Нащупываю курок. Сейчас выстрел и — путь свободен. Жму курок... нет выстрела. Почему?! Ломаю крючок, дёргаю его, гну — молчит автомат, молчит как мёртвый. Ах, ч-чёрт! Запорошило’ знать, затвор, когда ударила пуля!.. Не будет выстрела!.. И тот, враг мой, понял это. Рот его, раззявленный в страхе, закрыл­ ся с лязгом. Он отпрянул назад, и вот уже его автомат смотрит мне в грудь крошечной чёрной точкой. А между нами только три шага. Колотится, стучит в груди. В лицо словно сырым холодом пахнуло. Что же? Конец? На лбу врага - тугие морщины, углы губ приподня­ лись: торжествует. — Нет же, гад, нет! Я сгибаюсь и весь в прыжке — рвусь вперёд, дотянуться бы до горла фашиста и... чья возьмёт. Но резанул выстрел, ударила в лицо горячая гарь пороха: приметил враг, отскочил. И снова между нами три шага. Каска у него от прыжка съехала, голый череп обнажился, и на нём от виска до затылка шрам багровый... Достал ли тебя в атаке клинком мой друг казак или пуля партизан настигла, когда ты топтал мою род­ ную землю?.. Зелёные глаза врага жадно сузились... Вот как довелось встретиться с тобой!.. Тонкие губы его шевельнулись, и вдруг: — Хэндэ хох! Что? Зачем руки? — Хэндэ хох! — ещё раз с визгом выкрикнул враг. Понимаю: живьём хочет взять. В плен?! Мне перехватило дыхание, клещами схватило от обиды горло. Безоружен... Нечем дать ответ! На размышления — секунды. Смерть или плен? Умирать страшно, но плен... Хочу рвануть на груди гимнастёрку, идти прямо на вражий автомат. Удержало меня что-то, не дало сделать эти три страшных шага. Нельзя умирать разведчику. Ведь потом, перешагнув через меня, враг пойдёт. Туда, где те, кто меня послал, где ждут меня, моих сведений. Я начинаю поднимать руки. Не слушаются. Калёным жаром об­ даёт их. А он осторожно обходит меня, впился прищуренным через мушку глазом — рисковать не хочет... — Форвэртс! Медленно, очень медленно иду вперёд. Каждый шаг может дать что-нибудь. Д ва шага, три, четыре... Враг сзади, он за спиной. Слышу его дыхание. Семь... восемь... девять шагов... Незаметно осматриваюсь. Впереди — толстая, могучая сосна. Она чуть в стороне. Четырнадцать... пятнадцать шагов... Всё ближе Ж сосне. Её ствол в толстой коре — он в три обхвата. Ещё шаг — руки задезают за ветки — я рывком бросаюсь за сосну. И вот огромный ствол разделяет нас. Враг взбесился, бегает вокруг дерева, посылает в меня короткие очереди. Увёртываюсь, сгиба­ юсь, ни секунды на месте. Не успеваю, никак не успеваю отцепить гра­ нату... В лицо ударяют щепки, обдаёт гарью, но надёжно заслоняет меня собой сосна. Знаю, самая малая ошибка может стоить мне жизни. И з а ­ дание сорвётся. Враг боится приблизиться к дереву: я наготове, могу броситься сза ­ ди, за автомат схватить. А он кружит, гоняется издалц. Пули — везде, они рвут сосну, тонко визжат, уходя в сторону. У меня надежда: скоро расстреляет он диск, а перезарядить... нет, не дам я ему перезарядить! Я высовываю кончик пилотки, угодок маскхалата. Пробит! Кончился бы