Сибирские огни, 1955, № 3

рос» со времени последней встречи. И уже не визжал от радости, как бы­ вало, а сдерживался; вместо: «Оранжевый! Золотой!» сказал просто: «Здравствуй!». Но, не выдержав, по-ребячьи прижался сбоку. — Я — с мороза. Холодный,— тревожился за него Трофим Тимофее­ вич. Витюшка потряс головой: — Ничего. Я — закалённый: не простужусь. Трофим Тимофеевич обхватил его рукой, слегка прижал к себе да так и вошёл с ним в квартиру, кивнув сыну, встречавшему гостей на лестнич­ ной площадке. Вася назвал свою фамилию. — Бабкин? Василий Филимонович Бабкин? — переспросил Григо­ рий, пожимая его руку. — Как лесник, я вдвойне рад видеть вас у себя! Сегодня на выставке любовался вашими берёзками! Замечательные! — Они не только мои... Вдвоём мы сеяли... с Верой. —■Вот оно что! Вот в чём — секрет!—Григорий, улыбаясь, продол­ жал пожимать руку гостя.— Тогда я втройне рад! Проходи,— пригласил он, перейдя на «ты».— И когда же сеяли? Сестра даже не написала мне об этом. Неужели не придала значения? А ведь это — первый в колхозе массовый посев берёзки! Как лесник — хвалю! — Сеяли в декабре. День был буранный...— рассказывал Вася, раз­ деваясь в передней... Чувство стеснённости, с которым он, как жених на смотрины, шёл сюда, незаметно исчезло. Ему было хорошо, тепло в этой семье, и он разговаривал с Григорием запросто, как с давно знакомым и близким человеком. А Витюшка уже водил деда по комнатам и показывал чучела птиц: — Вот он твой удод! Я сам набивал. Правда, правда... Конечно', мне маленько помогал дядя Ваня, музейский препаратор, но больше — я сам. А вот сизоворонка. Не видал такую? Редкая птица! Это даже Мензбир написал... Дядя Миша,— тот, который — орнитолог, помнишь? — подстре­ лил в ленточном бору... А в папином кабинете,— пойдём-ка, пойдём,— есть варнавка! Знаешь? Такая, в красной жилетке... Следом за ними Григорий ввёл в кабинет Васю, вернее, они втисну­ лись в ущелье, по обе стороны которого возвышались утёсы из книг. Книги стояли на полках, грудами лежали поверх них, громоздились на столе, на табуретках и просто возле стен, оставляя маленький просвет окна. — Я зову папиной пещерой,— продолжал рассказывать Витюшка деду.— Походит, ага?.. Большая часть полок была занята толстыми книгами в переплётах. Вася удивился, что так много написано о лесе, жизнь которого ему до этой минуты представлялась простой и понятной. — А вот это — о садоводстве, ■— привлёк Григорий внимание гостя к полкам возле другой стены. И там книжных рядов было не меньше! Сре­ ди знакомых авторов то и дело встречались имена, ещё неизвестные Васе. Ой, как много ещё надо ему прочесть!.. В «пещере» были не только книги. Нашлись места, чтобы примо­ ститься на веточках золотокрылой иволге, крапчатой кедровке и ещё ка­ ким-то пташкам. В вазах стояли сухие ветки дуба, клёна, ясеня. Была там и ветка липы, привезённая с гор. Лежали свитки карт. О Вере все забыли. Правда, в последнюю минуту Вася вспомнил о ней и почувствовал себя неловко, но не мог отойти от Григория, сообщав­ шего и показывавшего ему столько интересного! Пройдя в столовую, Вера залюбовалась каннами на подоконниках: тропически-широкие листья, на редкость жарко-красные цветы. Наверно, Марфа привезла откуда-нибудь с Кавказа? Надо попросить у неё...