Сибирские огни, 1955, № 3

ров, где идут ливневые тучи. Даже в'осеннюю непогоду эта грива не ка­ залась такой серой, как левобережные степи. Думая о нуждах огромного края, Андрей Гаврилович нередко ловил себя на мысли: «А как в Луговатке?» «Как новое решение обернётся для луговатского колхоза?..» Ранним июньским утром машина Желнина мелькнула в Луговатке и скрылась в направлении города. Андрей Гаврилович спешил: по сре­ дам заседало бюро, и сегодня, кроме множества второстепенных вопро­ сов, которых он не помнил, предстояло рассмотреть итоги вспашки па­ ров. Начало — в двенадцать дня. До заседания ему хотелось успеть по­ звонить хотя бы в два-три района и поговорить с секретарями райкомов. Но, выехав на Чистую гриву, он вспомнил, что не был здесь с прошлого года, и, повернувшись к водителю, так посмотрел на полевую дорогу слеза, что Федот Михеевич без слов понял его и повёл машину вдоль Чи­ стой гривы. — Не опоздаем? — спросил Желнин. ■* — Только бы на тракт вернуться, а там даванём под восьмёрочку, и через сорок минут — в городе! Андрей Гаврилович подумал о гляденских полях: хорошо бы про­ ехать туда и посмотреть коноплю Веры Дорогиной. Что там с её опытом? Получается ли? Вырастит ли, хотя бы на волокно?.. Справа от дороги — пшеница, густозелёная, с лёгким сизым отли­ вом да на редкость чистая — ни травинки в ней нет. Таких всходов нын­ че он ещё не видел. А в мае жаловались ему на Шарова — затягивает сев. Уполномоченный крайкома звонил: «Соседи пшеницу закончили, а Шаров — всё откладывает да настаивает, чтобы ещё раз пролущили. Го- ворит, так делает какой-то Мальцев...» — «Не какой-то, а знатный поле­ вод, большой новатор, — остановил он тогда жалобщика и, припомнив свои луговатские вёсны, сказал: — Живёт там один старик, Кузьма Гро­ хотов. Посоветуйтесь с ним. У него, слушайте, есть поговорка: «Пшеничка любит тёплую земличку»... А‘теперь видно — не ошибся Шаров в сроках посева! По левую сторону дороги — давно не паханное поле, утоптанное ско­ том; в одном конце его виднелось стадо коров, в другом— отара овец. Желнин помнил это поле изрезанным на бесчисленные квадраты и пря­ моугольники крестьянских полос. Тогда оно походило на пёстрые поло­ вики, сотканные из разноцветного тряпья. В тридцатом году по нему пустили сразу десяток плугов, и они навсегда похоронили межи, запа­ хали становья с землянками, тесными, как кротовые норы. Впервые поле вздохнуло полной грудью... А теперь лежало присмиревшее, серое от ветоши — прошлогодней травки, подстриженной скотом. Андрей Гаври­ лович вышел из машины и присмотрелся к пустоши: даже пырей на ней захирел, вольготно чувствовали себя сивые метёлки горьких подснеж­ ников, уже обронивших лепестки, как на всякой старой залежи, кругами разрасталась земляника да грозился острыми лезвиями густозелёный резунец. На таком пастбище скоту нечем поживиться... А если поле сно­ ва распахать под пшеницу? Тут насчитается добрых пятьсот гектаров. При стопудовом урожае — пятьдесят тысяч пудов хлеба! Д а не просто хлеба — твёрдой пшеницы, лучшей из всех зерновых!.. Н,а дороге показался «газик». Узнав Желнина, одетого в серый плащ и кепку, Шаров, свернув на пустошь, остановился возле него. — На минутку заехал поля посмотреть, — объяснил тот, здорова­ ясь.— Извините, что без хозяина. Спешу в город. — Проедемте немножко дальше. Поглядите все посевы пшеницы. Ругали меня некоторые, говорили — запаздываю, а вот уже теперь есть 3. «Сибирские огни» № 3.