Сибирские огни, 1955, № 3

нице говорится явно м е ж д у п р о ч и м , будто это — незначительнейший эпизо­ дический персонаж! Говорится — без всякого учёта того, какое место занимает Аня в системе образов, в замысле автора. В анализе пьесы она упоми­ нается лишь как «бывшая жена Лубен- цова», которую полюбил Илюхин. В раз­ говоре о сценическом воплощении пье­ сы — после оценки актёрской работы всех остальных участников спектакля,— сказано: « И з д р у г и х исполнителей следует добрым словом отметить Ю. Бо­ рисову (Аня) и А. Парфаньяк (Марина)». Всё!? А ведь это «доброе слово» отно­ сится к героине, которой адресовано само название пьесы. И. Вишневский — Олег Лубенцов убе­ дителен в той мере, в какой это позво­ л я е т сделать сам драматургический ма­ териал. Это значит: перед зрителем — не просто беспринципный карьерист, а законченный подлец, человек, лишён­ ный всяких моральных устоев, одинако­ во нечистоплотный и в личном быту, и в общественном своём поведении. В ответственных сценах с Аней И. Вишневский правильно доносит под­ сказанный автором смысл. Режиссёрски и актёрски интересно решена их встре­ ча: увидев спускающуюся с лестницы бывшую жену, Олег отшатывается, хва­ тает руками за спиной буфетную стойку, стараясь как бы вжаться в неё, исчез­ нуть, раствориться. Незаметно для себя он втягивает голову в плечи. А мозг ли­ хорадочно работает: необходимо сейчас же, немедленно что-то предпринять. На­ шёл! Он выпрямляется и, «не узнавая» Аню, начинает бешено орать на неё, жалуясь , что официантки не желают оказать помощь беременной женщине. Несомненно, йнтересен в спектакле Иван Стабретов. Здесь в первую очередь надо упомянуть В. Лиотвейзена, создав­ шего чрезвычайно колоритный образ несколько бесшабашного, грубоватого парня с хорошей душой, которая как бы на наших глазах «заполняется лю­ бовью» к Ане. Выступает в этой роли такж е И. Попков, но если в раскрытии одной из сторон образа — лирической — он убедителен, то стабретовской грубо­ ватой силы ему пока недостаёт. У нас почти вышел из употребления эпитет «блестящий» при оценке работы актёра , а между тем, именно такую оценку хочется дать игре Л. Морозки- ной, создательницы образа продувной бестии официантки Кати. Безусловно, образ этот — большая победа, в пер­ вую очередь, самого драматурга. Каж­ дая фраза Кати органически родственна характеру и типу этой развязной мелкой аферистки. Но Л. Морозкина, нарисо­ вавшая совершенно живой, хотя и сати­ рически преувеличенный образ, нигде не злоупотребляет . речевыми эффектами роли. И если порою она отвлекает на себя слишком много внимания, это нель­ зя поставить в вину актрисе. То значи­ тельное место, которое отведено внезап­ но для зрителя появившейся во вто­ рой половине спектакля Кате (и другой официантке скромной девушке Соне, которую хорошо играет М. Майкова), связано с особенностями построения пьесы. Каждый по-своему решают свою за­ дачу исполнители роли Кутина—Г. Кра­ сильников и Н. Коростынёв. У Красиль­ никова этот прожжённый аферист озлоб­ лен и жёлчен. Н. Коростынёв изобража­ ет Кутина внешне более добродушным и даже забавным, но за этим всё время ощущаешь нутро матёрого хапуги и ку­ лацкое прошлое. И то, и другое реше­ ние вполне убедительно. Илюхин, как уже сказано, в третьем и четвёртом актах занимает явно подчи­ нённое положение. К тому, что мы узна­ ли о характере этого энергичного бое­ вого руководителя, здесь ровно ничего не прибавляется. Образ Илюхина обога­ щается только в одном отношении: Н. Михайлов показывает невысказанную любовь его к Ане. Много острых, интересно построенных мизансцен, ярких эпизодов находит зритель в этой постановке театра. Р е ­ жиссура умело использовала то действи­ тельно лучшее, что есть в этой пьесе (хотя она в то же время подчеркнула и одну из ошибочных линий произведе­ ния). Художник П. Коваленко воссоздал для действующих лиц ту жизненную обстановку, в которой они борются, ра­ ботают, любят, страдают. Конечно, не смог театр (да и не имел возможности) преодолеть очевидное различие двух половин пьесы. И всё-таки из театра уходишь взвол­ нованный, переполненный противоречи­ выми впечатлениями и воспоминаниями. Говоря в письме к Вл. И. Немирови­ чу-Данченко о пьесах С. Найденова, Чехов обрушивался на те, современные ему безликие произведения, которые «точно... изготовлены на одной и той же фабрике, одною машиною», и горячо за­ щищал пьесы, в которых, несмотря на наличие недостатков, « ч у в с т в у е т с я а в т о р». При всех существенных и досадных недостатках «Светлой» (как и «Кряжевых», и пьесы «На просторах», переделанной заново в комедию «Б ез правды счастья не жди»), — здесь не­ сомненно ощутим автор, именно э т о т автор, с присущим ему вйдением мира. «Светлая» отмечена печатью еще не­ окрепшего, ошибающегося, но своеобраз­ ного таланта. А это значит, что в нашей драматургии В. Лаврентьев — человек не случайный. Вторая встреча «Красно­ го факела» со своим драматургом много­ обещающа.