Сибирские огни, 1955, № 3

И всё же в целом В. Капустина допу­ скает одну принципиальную ошибку. Актриса развила и усилила как раз ту сторону образа, которая менее всего «выверена» автором. Аня Капустиной выглядит уже не по-человечески «свет­ лой», а какой-то святой. Так и кажется, что вокруг её головы вот-вот засияет нимб! Она —■«не от мира сего». Очень часто В. Капустина подчёркивает «отре­ шённость» Погожевой от всего окру­ жающего. ' «— Девушки, что случилось?» — произносит она свою первую реплику в третьем акте, обращаясь к официант­ кам чайной. « — Вас неприветливо встретили? Вы недовольны?» — спра­ шивает она вслед за тем Тихона Петро­ ва. Ей отвечают. Но странно: не соз­ даётся впечатления подлинного о б щ е ­ н и я разговаривающих — у заведую­ щей чайной почти всё время один и тот же «нездешний» взор. Поэтому так недостоверен и разговор её Ани с Ива­ ном Стабретовым о фронте, когда — по логике действия — она должна искренне оживиться. Кстати сказать, пребывание на фронте не могло же не оставить на ней хоть какого-то следа! Напрашивается сравнение этой Пого­ жевой с другой, которую рисует на сцене Н. Парахина. Эта актриса профес­ сионально менее опытна. Ей не всегда хватает той сценической техники, какой всё более уверенно овладевает Капусти­ на. Но думается, что путь, избранный ею в работе над образом Ани, более ве­ рен: её Погожева более «земная», обще­ ние её Ани с окружающими внутренне активно, хотя она очень сосредоточен­ на и, вероятно, не перестаёт стра­ дать. Не каждую минуту своего пребывания на сцене Парахина п о к а з ы в а е т страдания Ани. Она позволяет своей ге­ роине говорить вполне «обыкновенным» голосом, изредка в разговоре с офици­ антками проскользнёт у неё энергичная нотка, иной раз лукаво блеснут её глаза. Но основа характера сохраняется. И в этом больше жизненной и психологиче­ ской правды. И вот когда т а к а я Аня, только что пережившая страшную встре­ чу с Олегом, привезшим беременную Марину, зовёт ломающимся от сдержи­ ваемых рыданий голосом Фису (помочь Марине),— это производит особенно сильное впечатление. Почему? Да уж хо­ тя бы потому, что в этом есть новый для зрителя о т т е н о к ! Достовернее и её сцена со Стабретовым (разговор о фронте) и с Илюхиным. Что же каса’ется такой ответственной части роли, как взаимоотношения Ани с Олегом, то здесь обеим исполнитель­ ницам не удаётся преодолеть «сопротив­ ления материала» в тех эпизодах, кото­ рые неверно звучат у самого автора. С понятной для зрителя мучительной болью в душе, отведя Марину в комна­ ту, Аня сейчас же возвращается в зал чайной. В ответ на явно притворное, явно преувеличенно ласковое обращение Олега к ней она начинает свой первый разговор с бывшим мужем наедине во­ просом: «Зачем так кричал?». Эти сло­ ва, пожалуй, и трудно произнести ина­ че, как тоном болезненного, но ласкового упрёка. Так именно и произносят их обе актрисы. -А разве это естественно? Более того, следуя авторскому требова­ нию, Аня считает даже возможным в этот момент, выслушав жалобы Лубен- цова на тяжесть жизни в семье Марины, с л е г к а п р о в е с т и р у к о й п о в о л о с а м О л е г а , то есть прила­ скать, утешить этим жестом «несчаст­ ненького». Режиссура не захотела здесь поспорить с драматургом, мизансцена построена в полном согласии с этой ре­ маркой. Проводя рукой по волосам Лу- бенцова, Аня говорит ему о Марине: «Ей помогут. Помогу я». Этот жест, эту ласку в т а к и х обстоятельствах ни од­ на из актрис не смогла сделать убеж­ дающими. Во всяком случае, это вызы­ вает в зрителе не сочувствие, а возму­ щение поведением Ани. Есть эпизод, в котором режиссура пошла даже дальше автора в этом отношении. Когда Илю­ хин, безответно полюбивший Аню, гнев­ но разоблачает перед ней Лубенцова, как уголовного преступника, пытаясь защи­ тить её от негодяя, Аня (в исполнении обеих актрис) внезапно загораживает собой Олега. Она делает это буквально как воин, подставляющий свою грудь под пулю, направленную в его команди­ ра. Конечно, это воспринимается как острый сценический эффект, но вызы­ вает ли это в нас ощущение правоты Ани и желание подражать ей в такой жертвенности, в такой борьбе за свою любовь? Увы — нет. До самого последнего момента, ц е н о й у н и ж е н и я , старается Аня сохранить свою первую любовь. И мы уже не верим тому, что когда она пы­ тается догнать Олега, сбежавшего на этот раз и от неё (после обещания бро­ сить другую жену), и от Марины,— что она делает это ради Марины, надеясь возвратить Лубенцова к матери его ре­ бёнка. Всем своим поведением обе актрисы, но особенно В. Капустина, внушают мысль, что Аня всё ещё не теряет надежды восстановить с в о ё «счастье» с ним. В спектакле, уж никак не менее сильно, чем в пьесе, ощутимо «непротивление злу» в душе этой жен­ щины. Прославление в е р н о с т и (во всяком случае у В. Капустиной) оборачи­ вается п о э т и з а ц и е й с л а б о с т и ! Мы, к сожалению, не имеем возмож­ ности судить о том, как трактован образ Погожевой-«светлой» в театре им. Евг. Вахтангова. Но достойно удивления, что в рецензии А. Караганова («Без иска­ ний», — газета «Советская культура» от 28 мая с. г.) об Ане и её исполнитель­