Сибирские огни, 1955, № 3

A. Салынский з а с т а в л я е т поверить в психологическую возможность роковой ошибки Дины, полюбившей подлеца. Ко­ нечно, возможны и другие решения, но — р е ш е н и я ! А в сюжетной линии «Аня — Лубенцов» такого решения нет, есть голый факт, о котором Горький говорил, что он «ещё не вся правда». Мало того, и встретившись — уже на глазах зрителя — с бывшим мужем, творящим невероятные подлости, вызы­ вающие отвращение и омерзение, Аня продолжает не только попрежнему лю­ бить его в душе (это ещё вероятно), но и п о к а з ы в а т ь е м у э т о — и н а ­ е д и н е , и п р и д р у г и х ! Почти перед закрытием занавеса ав ­ тор вкладывает в её уста восклицание: «Р азве легко, разве просто забыть?». Разлюбить-то, конечно, не просто! З а ­ быть, разумеется, не легко. Но в том, как это показано — по ходу действия — в истории любви Ани к Лубенцову, ха­ рактер хорошей, тихой, застенчивой женщины начинает уже обретать черты какой-то ангельской кротости; какого-то убеждённого, вопреки всему «непротив­ ления злу». То, как Аня на наших гла­ зах н а с т о й ч и в о у н и ж а е т с я перед оголтелым негодяем, приводит в отдельные моменты к утере этой жен­ щиной элементарного чувства своего че­ ловеческого достоинства. А ведь это гро­ зит поколебать и наше уважение к ней. В конце концов можно согласиться с тем, что и так «бывает в жизни», что есть и такие, вот так проявляющие себя в аналогичных обстоятельствах характе­ ры. Но ведь не хотел же драматург про­ сто подтвердить, что так бывает! Этого недостаточно. Верность Ани своему чувству, исключительная серьёзность её в вопросах любви, семьи,— этому можно и нужно подражать. Но как относится автор пьесы к тем жалким унижениям, в которые повергает себя Аня? Одобря­ ет или порицает её за них? Зовёт ли подражать ей и в этом? Ради какой цели показывает её беспредельную кротость? На это, собственно, нет ответа: вот вам характер — судите о нём, как хотите. Но подобный «нейтралитет» не лучше прямого оправдания! Как же решается образ. Погожевой в спектакле? По-разному подходят к своей сложной задаче засл. арт. РСФСР B. Капустина и Н. Парахина. Зрители, знающие В. Капустину по многим ролям в ряде пьес классического и советского репертуара, давно уже убе­ дились в том, что ей свойственна глубо­ кая эмоциональность исполнения. Луч­ шие качества актёрской индивидуально­ сти талантливой молодой актрисы не мо­ гут, конечно, и в этой её работе остав­ лять зрителя спокойным. Особенно это относится к наиболее драматически на­ пряжённым моментам в самой пьесе: первое появление Ани (конец второго акта) или момент встречи её с Олегом. В чайной (после Тихона Петрова, встречающегося с уже потерявшей на­ дежду на его возвращение Фисой; после Илюхина, вернувшегося главным инже­ нером строительства) появляется в по­ следнем акте Олег Лубенцов с беремен­ ной Мариной. Из министерства, куда он было пристроился, его выгнали, и он снова получил направление на строи­ тельство ГЭС в районе реки Светлой... Марине плохо: её сильно трясло в до­ роге, и сейчас внезапно начались боли. К тому же, в непрочном союзе двух фальшивых людей она уже давно оказа­ лась страдающей стороной. У Олега и в этот момент нет искреннего сочувст­ вия к Марине, — только раздражение. Он просит официантку Катю отвести Ма­ рину в комнату, которая, по его воспо­ минаниям, здесь должна быть. «— У нас чайная, а не родильный дом», — нагло отвечает та. В ответ на громкое требо­ вание Лубенцова немедленно вызвать заведующего чайной из внутренних по­ мещений выходит... Аня: «Кто меня спрашивал?» и видит... Олега. Какая сложная гамма переживаний в немом взгляде и в застывшей позе Погожевой-Капустиной, которая замер­ ла на лестнице. Тут и огромная радость, и возникающее недоумение, и подавлен­ ный вскрик страшной душевной боли, когда Олег, делающий вид, что не узна­ ёт Аню, начинает орать на неё и пока­ зывает на беременную Марину: «Прошу помочь устроить... жену». Драматическая напряжённость этого эпизода обладает неотразимой силой воздействия, так как в ней ощущаешь не только «выигрышное» для сюжета стечение обстоятельств, не только нака­ лённость атмосферы, но и правдивое проявление индивидуальных характеров участников конфликта. При этом, кон­ фликт автор понимает широко и много­ планово. В самом деле, например, буфет­ чица Катя разговаривает с Лубенцовым всё время хамски и злорадно, она отно­ сится к нему враждебно, для неё всё происходящее сейчас — только неожи­ данное развлечение. А между тем, и Ка­ тя, и Лубенцов, безусловно, находятся по одну сторону «баррикады» в этом сра­ жении двух моралей. Они — люди оди­ накового воззрения на жизнь. Но именно поэтому Катя и м о г л а отнестись так вызывающе, бессердечно к Лубенцову и его жене в трудном для них положе­ нии. А вот находящаяся на другом по­ люсе этого жизненного столкновения Аня, именно потому, что она живёт по законам нашей, советской морали, н е м о г л а даже вот теперь, в этот, не­ выносимо мучительный для неё, момент отрицательно ответить на просьбу Олега, Аня не может не помочь женщине, от­ нявшей у неё мужа. Не может не по­ мочь и Фиса, хотя эта честная, трудо­ любивая женщина всей душой презирает и Олега, и «вертихвостку» Марину.