Сибирские огни, 1955, № 3

отталкиваюсь. Вначале Кучум бежит впереди, но >скорость нарастает. Собака уже не поспевает, падает, летит кувыр ком. Я работаю руками и ногами, удер живая равновесие. Спускаемся с неве роятной быстротой. Снизу, сквозь тело грейку, начинает холодить. Но вот и дно :цирка. Мы делаем небольшой прыжок и останавливаемся. Кучум отряхивается и смотрит на гребень, теперь оказавший ся высоко над нами, а я смеюсь, — от •телогрейки остались рукава да ворот, на брюках — большая дыра. Пересекаем чашу и поднимаемся на гребень. Кобель торопится. Над нами яркое солнце. Воздух потеплел. Ни од ной птицы не видно, и ничто не напо минает о близости живых существ. Толь ко шорох лыж да тяжёлое дыхание со баки нарушают покой гор. Едва мы преодолеваем подъём, как Кучум снова взбудораживается. Спускаюсь ниже. До слуха вдруг до носится стук камней. Кто-то удаляется от нас косогором. Собака вытягивается в струнку, готовая броситься на звук. Вот что-то мелькнуло, — из-за крутизны вы рывается стадо снежных баранов и на наших глазах уходит влево к скалам. Я приседаю. Кучум не шевелится, сле дит, как они прыгают с камня на камень. ■Затем смотрит на меня, как бы спраши вая, почему я не стреляю? А бараны, от беж ав метров двести, вдруг останавли ваются и, повернув головы в нашу сто рону, замирают. Их семь. Все рогачи, толстые, длин ные, на низких ногах. На фоне серых камней они кажутся почти белыми. Мгновение — и животные пугливо бро саются дальше. До слуха снова долетает стук камней. Через сто метров бараны опять останавливаются, потом бегут дальше, то и дело задерживаясь на ми нуту. Добравшись до скал, звери вытя- тиваются в одну линию, скачут с кар низа на карниз, по уступам и, взбираясь всё выше и выше, исчезают в щелях. Какая поразительная способность пере двигаться по шероховатой поверхности почти отвесных скал! Я смотрю на по висшие серые громады. Не верится, что по ним только что пробежало стадо •снежных баранов. Обследовав дно второй, более обшир ной котловины, долину, собирающую ру чейки с юго-западных склонов Алгыча- на, я ни с чем возвращаюсь в лагерь. Василия Николаевича ещё нет. Меня встречает Геннадий. — Сколько беспокойства наделала пурга. Трое суток все наши станции де журят, ищут нас, а мы только сегодня вылезли в эфир, — говорит он. — Что нового? — Ничего. Все ждут от нас сообще ния, обеспокоены. — Сообщать-то пока нечего... Не знаю , где будем искать их... Василий Николаевич возвращается поздно вечером, усталый и тоже без ре-_ зультатов. — Ну и пропасть же с той стороны гольца. А какие высокие скалы! Р азве найдёшь что-нибудь, если всё завалено камнями... Так мы и засыпаем, почти потеряв на дежду разыскать своих товарищей. На следующий день решаем обследовать единственный проход к пику, взобраться на вершину и выяснить, куда же исчез ла пирамида. На этот раз идём все трое. День обе щает быть хорошим. Восход солнца за стаёт нас в пути. От лагеря лощина сразу сужается и узкою бороздою въедается в голец. Идём медленно, присматриваясь к волнистой поверхности снега. Но и тут не видно даже признаков недавнего пребывания людей, всё сглажено или запорошено выпавшим позавчера снегом. З а последним поворотом лощина не ожиданно раздваивается, и мы видим гору грязного снега, смешанного с кам нями, — это остатки обвала. Его следы лежат широкой полосой по ребристым террасам Алгычана. Но главная масса сдёрнутого снега и камней слетела в развилку лощины, часть даже пере махнула её и наростом прилипла к про тивоположному откосу. Мы молча стоим у застывшей лавины, которая быть мо жет стала могильным курганом над близ кими нам людьми. Потом тщательно осматриваем снежные глыбы, сжатые гармошкой, поднимаемся на верх обвала и, наконец, в щели находим рюкзак. В нём гвозди и верёвки. Больше ничего нам не удаётся найти. Сомнений не оста лось — товарищи погибли. Видимо, их захватила лавина. — Там вон на скале вроде площад ка... Надо бы тур выложить и имена вы сечь на камне, — говорит Василий Ни колаевич, кивнув головою в сторону ле вой скалы. С минуту длится скорбное молчание. Потом мы взбираемся на скалу и со бираем плиты для могильного тура. Вдруг снизу долетел выстрел. Нашим следом быстро поднимался человек, таща за собой какой-то груз. — Никак Афанасий?! — сказал Ген надий, — не случилась ли ещё какая беда? Афанасий, заметив нас, остановился, снова выстрелил и стал махать руками, кричать. — Люди там... Люди... — наконец, разобрали мы. — Где? Какие люди?.. Да говори, онемел, что ли?.. — кричал в свою оче редь Василий Николаевич. — На Алгычане, на самом верху... • Мы побежали вниз, падали, кувырка лись. — Я же говорил, не такие они ребя та, чтобы погибнуть, — кричал Генна дий. *