Сибирские огни, 1955, № 3

низму как следует окрепнуть. Трофим побывал с нами на Охотском побережье, Тункинских Альпах, Саянах, на Севере. В 1941 году он ушёл добровольцем на фронт. Война разлучила нас на пять лет , но экспедиция осталась для него родным домом. Он присылал нам пись­ ма и всегда вспоминал в них, как самое светлое, первую нашу встречу у дороги и лагерь в Мильской степи. Ко времени демобилизации Трофим стал членом пар­ тии, имел звание капитана танковых войск. Нас он разыскал на Нижней Тунгуске и полностью отдался работе. Армейская жизнь, походы, бои влили в него большую жизнерадостность. — Теперь, Трофим, пора подумать и о женитьбе. Посмотри-ка, сколько у нас хороших девушек, — как-то сказал я ему. — Это не мои невесты. — Неужели ты ещё не забыл Любку? — Нет. Да и не хочу забывать. Однажды осенью мы отдыхали с ним в Сочи. С возрастом у него всё больше росла любовь к детям. Стоило Трофиму появиться на пляже, как ребятишки окружали его. Играя с детворой, он и сам превращался в ребёнка. «Дядю Трошу» знали даже на соседних пля­ жах. Как-то к Трофиму подошёл новичок, бойкий парнишка лет четырёх, в голу­ бых трусиках, и серьёзно потребовал покатать его. — А у тебя проездной билет есть? — спросил Трофим. — Есть, — ответил тот уверенно и исчез среди загоравшей публики. — На, — возвратившись, сказал он и подал фабричную этикетку, видимо, от трусов. — Билет-то, кажется, просрочен­ ный, — пошутил Трофим. — Как тебя зовут? — Трошка, — ответил мальчик бойко. — Трошка?! ■— Лицо Трофима вдруг стало грустным. Ему, вероятно, вспомни­ лось теперь уже далёкое прошлое, за­ брошенные подвалы, трущобы. Овладев собой, он сказал: — Садись! Тёзку покатаю бесплатно! Мальчик влез на спину Трофиму, об­ нял пухлыми ручонками за шею, и «конь», окружённый детворою, побежал по гальке вдоль берега. Только скакал он неуверенно, вяло, словно отяжелел. А следом бежала женщина и кри­ чала: — Трошка... Трошка... Трофим вдруг остановился. — Это мама меня зовёт, — сказал мальчик, слезая с «коня» и бросаясь к матери. Женщина и Трофим встретились взглядами, да так и замерли... — Неужели... Любка?! — Трошка!.. — воскликнула та, бро­ саясь к нему. Умолкла детвора. Море дохнуло про- 11. «Сибирские огни» № 3. хладой. Ленивая волна пробежала по гальке. Трофим и Любка стояли молча, держа друг друга за руки. В этот мо­ мент так много могли они сказать друг другу, но слова точно выпали из памя­ ти. Какой безудержный прилив счастья должен испытать человек, когда он, спу­ стя много-много лет, встретил друга, к которому так долго хранил чувство люб­ ви и во имя которого переживал одино­ чество! Любка смотрела в открытые глаза Трофима. Она угадала всё и смело потя­ нулась навстречу. Над морем плыло истомлённое солнце. В потоке расплавленных лучей серебри­ лись крылья чаек. Детвора расходилась. — Здравствуйте, Люба! — сказал я, протягивая ей руку. Она покосилась на меня и, всматрива­ ясь, что-то пыталась вспомнить. — Ах, это вы?! Неужели с тех пор вместе? — Да, с тех пор мы вместе. — Нина Георгиевна, — отрекомендо­ валась она. — Любка было не моё имя. ...Мы с Трофимом занимали комнату в санатории «Ривьера». Вечером в тот же день Нина Георгиевна пришла к нам и сразу завязался разговор о наших встречах, о прошлом. Предо мною была женщина лет три­ дцати. Те же пылкие глаза, тонкие губы и раздвоённый подбородок. На правой щеке — чуть заметный шрам, а под гла­ зами уже наметилась тонкая сетка мор­ щинок. Во взгляде не осталось прежней девичьей дерзости. Нина Георгиевна бы­ л а одета просто, но со вкусом. С прямых плеч низко спадало шифоновое платье, перехваченное в талии тоненьким поя­ ском. Обнажённые полные руки лосни­ лись от загара. Крупные локоны гу­ стых чёрных волос спадали на смуглую шею. — Могла ли я когда-нибудь поверить, что дерзкая девчонка Любка, профессио­ нальная преступница, полюбит людей и труд. После бегства Ермака из Баку я стала заправилой. Мне нравилось ко­ мандовать мальчишками, меня боялись, слушались. Страшно подумать, какое терпение проявлял к нам советский на­ род, и чего он только не прощал нам? А сколько раз меня щадил закон! Но всё кончилось тюрьмой. Глупая была, и там задавала концерты, да ещё с какими ва­ риациями! Позже люди надоумили бро­ сить всё и жить, как все живут. Из тюрьмы вышла, не знаю, куда идти. Одна. Ни к чему не приспособлена. По­ ступила на табачную фабрику, и опять люди приласкали меня, определили в школу для взрослых. И словно второй раз родилась. Скоро бригадиром стала, училась, замуж за нашего же инженера вышла. Теперь, когда на душе покой, а вокруг большая интересная жизнь, страшно оглянуться на прошлое. Нет в нём ни настоящего детства, ни радости