Сибирские огни, 1955, № 3

сила у нас и комсомол... Во как, брат! Смотри! — Федотыч загнул на ру­ ке палец.— Скотоферма в его руках — раз! Свиная ферма его — два! Ко­ ни! Видел бы ты наших коней! Сущие львы! Три! А полеводство... Двести пудов пшеницы с га взяло комсомольское звено Андрея Карповского! Парень — и двадцати годов нет, а ровно огонь... Кипит! А Петро Комков, а Иван Шемякин, а Дарья Воронкова... Сколь их — не сочтёшь за раз... Им, слышь, мало двести пудов с га — им все триста подавай! Во, брат! И нынче тоже бьются... Кто снег на полях сдерживает, кто семенами зани­ мается... А удобрение: навоз, зола и прочее?.. Опять же система Мальцева, лесные полосы, пруды... — Ну, я пойду!— Захар Данилыч резко прервал захлёбывающийся говорок Федотыча. В голове путанно роились мысли: «Смотри... Смотри, чего достигает молодь, а моего Сашки не слыш­ но, не видно. Будто его тут и не было и нет вовсе...» — Погоди, брат, ты чего?— встревожился Федотыч.— Чай вскипит, поговорим ещё... А заночуешь в моей избе. Я провожу тебя... Захар Данилыч сидел и думал, теребя мокрую бороду. Вдруг с трес­ ком распахнулась дверь, и белое облако пара кинулось к его ногам. Он поднял глаза и увидел своего внука, заметно подросшего и пополневше­ го, отчего лицо его стало круглым и пухлощёким. Только светлоголубые, немного навыкате глаза и белые брови всё те же: всегда удивлённые и пытливые. Одежонка добрая на нём — это Захару Данилычу сразу по­ нравилось. Правда, шубейка длинноватая, но добротная. Новые пимы, а вот шапка — дрянцо: обшарпанная и опять же великовата. — Федотыч! — торопливо обратился он к сторожу, даже не взглянув на Захара Данилыча. — Ваньку Сахно не видел? Он не заходил сюда? — Не видел... — ответил Федотыч. — Пошто, брат, он тебе так ско­ ро понадобился? — Где ж он запропал? — зачастил Саша, досадливо махнув рукой. — Понимаешь, из области представитель какой-то приехал — фермой инте­ ресуется... Надо, чтоб все в сборе были... до одного — все! Где же он? Как в воду канул!.. -— и Саша крутнулся, чтоб уйти. «Вот оно, — негодовал Захар Данилыч. — До чего вольница доводит! Родного деда не признал, и не смотрит даже...» — и громко, с нарочитой иронией в голосе, сказал: — Здравия желаю, Александр Иванович! Как живём-могём? Саша заморгал светлыми ресницами, посмотрел на Захара Данилы­ ча и замер от удивления и радости. На толстых губах кривилась сдер­ жанная улыбка. — Что — и здороваться разучился? — уже гневно сказал Захар Д а ­ нилыч, подымаясь во весь <^вой огромный рост. — И деда не признал? И дом родной позабыл? Та-ак... — Дедушка! — вырвалось у С аш и .— Ты как сюда?.. Здравствуй! А Захар Данилыч всё также глухо, с оттенком насмешки в голосе, продолжал: . . — К тебе, паршивец ты этакой, тащусь за сколь километров... Про­ ведать дорогого внучка пришёл. Как же, он не забыл деда своего и баб­ ку, уведомил их письмами, как живёт, скоро ль домой явится... — Я писал, дедушка... — оправдывался Саша, краснея и не зная, куда девать руки. — Писал?! — всё больше негодуя, выкрикнул Захар Данилыч.— Писал — дошло бы! Писал он... Зазнался? Нос воротишь от родни? Боль- - т о й шибко стал... А чем гордишься-то? Кто ты есть такой? Сморчок! По­ гляди, сверстники твои чего добились! Растут, достигают! А ты? Растя­ па...— Захар Данилыч безнадёжно махнул в сердцах ручищей и присел на лавку, несколько приостыв,— Писал он!— продолжал Захар Дани-