Сибирские огни, 1955, № 3

— Дедусь!— крикнул возчик, не оборачиваясь.— И что за нужда го­ нит тебя в морозину такую? Сидел бы на печи да ел калачи... Возчик был попутный и беды Захара Данилыча не знал. Он курил самосад и чему-то ухмылялся в закуржавелые усы. — За внуком еду...— с натугой озябшего ответил Захар Данилыч.— За Сашкой... В Синелино живёт... Малой он, опасаюсь, как бы не вышло чего... — Много ему? — Паспорт с год всего как получил... — Го-о!— засмеялся возчик и почему-то оглянулся на Захара Дани­ лыча. — Вот это — малой! Парню девку сватать пора, а он — малой... Потеха! — Девку... Озорной он!.. — сдавленным голосом пояснил Захар Д а ­ нилыч. — Да, если озорной — другое дело! Тут гляди да гляди...— хитро­ вато сморщился возница. — Шибко озорной!— уже громче сказал Захар Данилыч и отодрал от бороды воротник тулупа.— Такой баловник и шкода — удержу нет. С хулиганьём водился и попивать начал. А смекалистый! Но от ума, еже­ ли в узде ихнего брата не держать, тоже мало проку. А он сирота... Кто, окромя меня, жизни научит? — Оно, конечно! — поддакивал возчик. — Как выдернет возжу •— пропал! Учить надо, когда поперёк лавки лежит, а теперь поздно!.. У ме­ ня самого растёт... — Гляди! Как бы не так...— раздражённо заёрзал на сене Захар Данилыч.— У меня не шибко... Я ему враз холку намну! Не беспокойся!.. Паршивец этакой... Как уехал -—и глаз не кажет, и вестей не шлёт, а ты думай... Некоторое время ехали молча. Захар Данилыч обиженно сопел и ёжился, плотнее укрывая ноги тулупом. По обочинам дороги мелькал по­ лынок; искрились, синея, сугробы. К самому горизонту стлалась белёсая степь, и лишь далеко-далеко темнели редкие берёзовые колки. Когда въехали на гриву, возчик, останавливая лошадь, сказал: — Тебе, значит, в Синелино? — Туда...— ответил Захар Данилыч, вылезая из саней. — Ну, так вот, держись левой обочины сворота. Пройдёшь сколь, а потом вали прямо во‘-он на тот колок! А там тебе и село. — Спасибо, добрый человек!..— сказал Захар Данилыч и, кинув на плечи котомку, поковылял, трудно ступая промёрзшими ногами. Он пришёл в село только к вечеру и решил обогреться в крайнем строении, стоящем близ скотных дворов, да заодно исподволь разузнать о Сашке. Мороз крепчал. Из труб густо валил дым. Тянуло подгоревшим мо­ локом и силосом. Захар Данилыч почувствовал голод, и гнев против вну­ ка усилился. «Ну, доберусь, погоди! Ты в тепле, а я майся тут!..» В помещении он снял котомку, обобрал непослушными пальцами иней с усов, огляделся. В полумраке, возле жарко горевшей печи, стояла молодая женщина в телогрейке, с подойником в руке. Поодаль/видне- лись белёные решётчатые перегородки. Пахло молозивом и распаренны­ ми отрубями. — Добрый вечер! Дозвольте обогреться? — Пожалуйста!— отозвалась женщина. — Федотыч, смотри тут...— и вышла. Откуда-то из темноты вынырнул узкогрудый подвижной человек с всклокоченной бородкой и засветил керосиновую лампу. Затем, взгля­ нув на вошедшего, спросил: