Сибирские огни, 1955, № 3

/ спешили, кто чем мог, угостить спутницу, дорогого им человека. Пили чай, разговаривали жестами и улыбками. Вера ела плохо; сидела и ждала: «Вот сейчас опять шевельнётся. Сейчас...» Отец встревоженно посматривал на неё. — Тебе, Верунька, однако, нездоровится? — Нет, ничего... Нет, нет... —- А вся переменилась. Будто в горячке... Толмачёва, присмотревшись к лицу Веры с тёмными пятнами возле в и с к о е , поспешила успокоить старика: — Она так... с непривычки. В первый раз бывает с нами...— Эти слова ей показались неловкими, и она перевела разговор на другое.— Я по себе сужу. Когда первый раз поехала в дальнюю дорогу — вот так же укачало... — Вон как мчится! — подхватил пчеловод.— Любого закачает! За окном мелькали огни какой-то небольшой станции, которую поезд проходил без остановки, вслед затем под колёсами загудели пролёты стального моста. Все глянули в окно, словно могли в темноте увидеть ре­ ку и полюбоваться ею. Ужин закончился. Середин запел: Широка страна моя родная. Песня всем была по душе. И Хон Сук тоже запела её на своём род­ ном языке. Запел один из китайцев, недавних собеседников Гусева. Вот песня перекинулась в соседнее купе. Пели вьетнамцы и таиланд­ цы, пел весь вагон. Каждый из певцов произносил слова по-своему, но мелодия для всех оставалась единой. И мысль была единой. Голоса лю­ дей, вскормленных разными землями, вспоенных разными реками, вы­ росших под разными широтами, сливались в единый могучий поток. Пе­ сня трогала так же, как с детства трогает и волнует всех людей, где бы они ни жили и на каком бы языке ни разговаривали, материнская «колы­ бельная». Она трогала потому, что родилась в стране, которую всюду з а ­ конно называют матерью нового мира. Но эта песня не усыпляла, а звала к борьбе за счастье. 2 Вера многое читала об этом зале — и.о его сияющих колоннах, и о хрустальных люстрах, но, тем не менее, он поразил её своим великоле­ пием, своей торжественностью, и она подумала о большом человеческом чувстве, которое переполняло этот зал и в дни скорби народной, и в дни ликований. Отца избрали в президиум. Он сидел во втором ряду, возле горки белых хризантем, на фоне которых пламенели буквы из роз: Миру—мир! Вера нетерпеливо вслушивалась в слова председателя, объявлявше­ го фамилии ораторов. Как только он начал говорить — ей всякий раз казалось, что вот сейчас прозвучит: «приготовиться Дорогину, садо­ воду колхоза...». Но проходило одно заседание за другим, а отец попреж- нему сидел на своём стуле, сливаясь бородой и волосами с белыми хри зантемами. Наверно, он опоздал записаться... В перерывы Вера спешила к двери, которая вела в комнату президиума. Отец выходил спокойный, улыбающийся, и она без слов понимала: дойдёт и его черёд! Отцу дали слово на последнем заседании. Сосредоточенный и спо­ койный, он медленно вышел на трибуну, прокашлялся, пальцами правой руки провёл по груди, как бы разметая по сторонам и без того широкую бороду.