Сибирские огни, 1955, № 2

них уже оторвались от веток, и земля вокруг куста походила на пёстрый коврик. — Знаете, какая польза от снежной ягоды?— спросила Светлан­ ка.— А я знаю! Мне папа говорил — на бульваре посадят! Вот! — Это приятно. Все будут смотреть и любоваться. — Конечно,— как взрослая, согласилась Светланка, а потом опять, залепетала:—У нас в городе много-премного интересного! Даже верблюд есть! В зоопарке живёт. Страшный. С двумя горбами. Плюётся и ревёт, югда рассердится... И наш Потап — там. Медвежонок. Папе привезли его малюсенького. А зачем нам медвежонок? Подарили в зоопарк.— Она снова ухватилась за руку дяди.— Пойдёмте, посмотрим, какой он стал, сахару ему унесём. Папе всё некогда, маме тоже. Пойдёмте! Но оказалось, что и у дяди Сидора не было времени сходить с ней в зоопарк,— он и так загостился в Сибири. Уж если созрела снежная ягода, то скоро начнётся зима, и ему надо уезжать. Сегодня в путь-дорогу. Обя­ зательно сегодня... 4 Андрей Желнин разговаривал по телефону. Увидев брата на поро­ ге кабинета, встал и нетерпеливым жестом подозвал к себе; не отрывая трубки от уха, долго и горячо тряс его руку. Лицо у Андрея было свежее, светлое, голос звучал сочно. — Давай, давай,— поторопил он собеседника и взял карандаш.— Говори... Сидор сел в кресло, осмотрелся. На стене позади брата — барель­ еф: человек с факелом в руке прокладывал путь для народа, который — плечом к плечу — шёл за вожаком. Похоже, барельеф был вылеплен вскоре после освобождения Сибири от колчаковцев: в начале двадцатых годов скульпторы увлекались лепкой факелов... Да тут не просто факел, а пылающее сердце Данко! Удачный барельеф. Очень удачный. Взгляд упал на шкаф с книгами. Сидор по переплётам узнавал собрания сочине­ ний: Ленин, Сталин... А вон Мичурин. Читает брат Ивана Владимирови­ ча или только держит на всякий случай — для справок?.. Между книж­ ным шкафом и кабинетными часами в ореховой оправе — тоненькие сно­ пики пшеницы. В кабинете пахло полем. Сидор взял самый высокий снопик. Пшеница была ему по плечи. Красный колос длиною чуть не в четверть... Андрей, положив трубку, нажал звонок; девушке, появившейся в две­ рях, сказал, чтобы она пригласила стенографистку, а потом подошёл к брату. — Любуешься? Нашей пшеницей, слушай, нельзя не'любоваться! Я семнадцать лет живу здесь, а такого хлеба ещё не видел. Правда, и потерь таких, как нынче, тоже не видел. На борьбу за хлеб подняли всех, но, почти трёхмесячное, ненастье сказалось на уборке. А богатый сибирский урожай нынче, сам понимаешь, очень ко времени. Андрей помолчал, вспомнил сожжённые солнцем поля юга, которые он видел с самолёта, вспомнил разговор в Центральном Комитете партии и до­ бавил: — Наш хлеб идёт в Курскую, Орловскую области, на Украину. Сего­ дня отправляется эшелон в Воронеж... Он брал один снопик за другим и называл колхозы. Вот этот из степи. Вырастили бывшие кочевники. Этот — из самой высокогорной долины. — Из города на помощь колхозникам выезжали пятьдесят тысяч- человек. А когда управились — погода разведрилась, будто для праздни­