Сибирские огни, 1955, № 2

Решили отдать на зернофабрику, и Шаров надеялся, что за две недели она будет сооружена. Но оказалось не так-то просто достать электромо­ торы, провода, ремни, подшипники, гвозди. Кузнецы в МТС не управля­ лись с многочисленными поделками. Кончилась вторая пятидневка октября, а ненастье всё не унима­ лось. Серая облачная пелена порой опускалась так низко, что, казалось, её можно было потрогать рукой. Шаров приуныл. Выехав в поле, он издалека заметил Тихона Аладушкина. Бригадир тракторной бригады мчался на мотоцикле к нему навстречу. Чёрный, как жук, в лоснящемся от бензина и масла ватнике, остановился возле «га­ зика» и, сверкнув белками круглых глаз, спросил: — Это что же такое получается? Технике ходу нет. А ветер послед­ ний хлеб на корню обмолачивает... Шаров понял — механизатор рассвирепел на Кондрашова. — Опять массив не готов? — Со стороны бора не обкошен, по краю лесной полосы проезд не сделай. А мы возьмём да проедем по тополям... — Ну, ну, поехал!.. — А как же иначе? Хлеб осыпается, а мы стоим. Это же срыв! Я знаю — он запарился на токах, вот и вставляет палки в колёса... Кондратов в это время находился на току, среди открытых всем ветрам и политых дождями ворохов пшеницы. Женщины осторожно сни­ мали лопатами мокрый слой зерна, чтобы потом перекидывать вороха под островерхую соломенную крышу на высоких столбах, а там и без того хлеб лежал высокими валами, похожими на крутые волны. Босые девушки, утопая по колено в зерне, лопатами перебрасывали его из вал­ ка в валок. Пахло тёплой плесенью, и над хлебом струился сизый пар. Заслышав знакомый шум мотора председательского «газика» и на­ доедливый сухой стрекот мотоцикла, Кондратов, в мокром ватнике,, в сапогах, к которым прилипли зёрна пшеницы, с лопатой в руках вышел навстречу; хмуро упрекнул Аладушкина: — Напрасно бензин палишь! Надо понятие иметь. — Не мне, а тебе, — ответил зло Аладушкин. — Это у тебя не болит сердце за то, что пшеница осыпается... Тяжело Кондрашову слышать такие упрёки. Он сам сеял, сам выра­ стил этот хлеб. И, конечно, у него болит сердце больше, чем у кого- либо другого. Но что делать, если не хватает сил перелопачивать сырое зерно, если его некуда сваливать? Достаточно на полдня оставить эти вороха нетронутыми, и они задымятся. — Вы поглядите сами — куда тут сыпать хлеб? Куда? — спрашивал он, идя впереди Шарова и Аладушкина и тыча лопатой то в один, то в другой холм. — И так хлеб портится. — Он бросил лопату, засунул руку по локоть в ворох и достал горсть зерна. — Вчера вечером при­ везли, а уже тёплое. Я тут, как на передовой, ночи не сплю... — Сегодня я для интереса слетал к соседям, — рассказывал Ала­ душкин. — Они скосили зерновые. Забалуев развернулся, принимал всё, что намолачивали комбайны. И хлебосдачу заканчивает. Скоро нагря­ нут с проверкой соцдоговора. А у нас, стыд сказать, пшеница на корню. Зато к весне зернофабрика загудит!.. Да, с зернофабрикой они запоздали, — дело новое и нелёгкое. Но к следующему году у них в колхозе будут, во всех бригадах будут крытые тока, И зернофабрика будет! По последней радиоперекличке Шаров знал, что для выполнения краевого плана хлебозаготовок не хватало ещё семнадцати процентов. А страна ждёт от сибиряков хлеба. И не только продовольственного — хорошего семенного зерна, чтобы можно было снабдить все южные обла­