Сибирские огни, 1955, № 2

— Это твоё счастье привалило мне. — Ну-у. Я своё добуду. Не забывай про охотника... который за двумя зайцами гонялся... У Веры сомкнулись брови. Зачем выдумывают про неё небылицы? Она ни за кем не гоняется. У неё — жених. Когда-нибудь домой вернётся... А Лиза пошутила с ещё большей неловкостью: — Говорят, кому везёт в любви, тот в работе проигрывает.... — Ну тебя!..— отвернулась Вера. — Болтаешь глупости!.. Отойдя от неё, припомнила частушку, которую пели девчонки там, в садовой избушке: «Разнесчастную любовь девушка затеяла...» Намекали на неё. А ведь она не затевала никакой любви. Да и нельзя её затеять. Настоящая-то любовь приходит сама, иногда нежданно-негаданно, как весной в лесу родник пробивается сквозь мох... Вера вздохнула. Бывает, глянет такой родничок на солнечное небо, будто испугается простора, и снова спрячется под мох. Только его и видели! Обманулся сам и разру­ шил надежды других. Пить хочется, а воды не отыщешь... И она, Вера, однако, обманулась? Родничок-то едва заметен, вот-вот иссякнет послед­ няя струйка... Где-то показывался второй, но тоже перестал журчать... Лизу поджидали тревожные дни. Едва успели появиться на колосьях жёлтенькие серёжки чуть заметных цветов, как начались проливные до­ жди. Набухая влагой, высокая пшеница клонилась всё ниже и ниже. — Боюсь — ляжет хлеб,— беспокоилась звеньевая.— От заботушки сердце вянет... — Изловчимся — скосим жаткой!— успокаивал Забалуев.— Опыт имеем... Дождь не унимался, и- Сергей Макарович тоже начал тревожиться: «Горячо уборка достанется...» ■Однажды Фёкла Скрипунова по пути в сад остановилась у рекордной полосы, посмотрела на полёгший хлеб и поспешила вернуться в село, что­ бы застать Лизу дома. — Твою пшеничку, доченька,— заговорила озабоченно,— окромя серпа, ничем дочиста не поднять. Придётся мне обучать твоё звено страд­ ному делу. — Ну, уж ты, мама, придумала,— замахала руками Лиза.— Обеща­ лись приехать для кино снимать, а мы — с серпами. Стыдно... — Стыд не в том. Вот, ежели такой урожаище на землю оброним, тогда будет стыдно людям на глаза показаться... И не жди ты никаких съёмщиков. А то хлеб попреет... Лиза подумала и согласилась; в бригаде сказала, что уже положила серпы в керосин — ржавчину отмачивать. Над ней посмеялись: — Ты ещё придумаешь руками пшеницу дёргать! По-первобытному! Сергей Макарович погасил смех: — Гоготать нечего. Мы собрались не шутки шутить. Хлеб лежит в мокре, ненастье грозит бедой. Комбайнам — помеха. Значит, надо уби­ рать, кто чем умеет. Нынче дозволяется серп. Жните в дождь. Снопы сразу ставьте поодиночке — ветер высушит. Фёкла Скрипунова объявила Дорогину: — Хоть сердись, хоть не сердись, Трофим, а я на неделю уйду к до ­ чери в звено. Должна я помочь своему дитю с урожаем управиться... И вот жницы вышли на полосу. Фёкла Силантьевна отмеряла себе широкую делянку, которую она назвала постатью, и принялась за работу. Серп то и дело нырял в густую пшеницу, а в левой руке быстро увеличи­ валась горсть подрезанных стеблей. — Вот так, девуни, жните! Вот эдак режьте! — приговаривала она, а сама, согнувшись, казалось, не шла — бежала вдоль постати. К концу 3. «Сибирские огни» № 2.