Сибирские огни, 1955, № 2

Вера начала читать заключительную часть речи. Там было написано и о том, что Забалуев не понимает значения лесных посадок, и о том, что севооборота нет, и о том, что хозяйство ведётся без плана, а председатель зачастую всё решает один, не советуется с колхозниками. Забалуев уже не мог смотреть на неё. Ну и размахнулась деваха! Кто бы мог подумать, что она такая! Удержу не знает. Уродилась в отца! Не остановится, пока не выпалит всего! Но вот она села. После грозы, обычно, наступает затишье. Сергей Макарович надеялся передохнуть в тишине и обдумать заключительную речь, а тут сразу взметнулись три руки и, сливаясь, прозвучали нетерпе­ ливые слова: «Дайте мне!» За тремя ораторами поднялись другие. И го­ ворили так, что слова каждого из них казались Забалуеву горьким перцем. Заводилой у них — Огнёв. Это ясно. Давно прошла половина ночи, а ему всё ещё не надоело спрашивать: — Кто следующий?.. Сергей Макарович дышал тяжело, шумно; всё ниже и ниже опускал голову... 4 После собрания Забалуев, при свете луны, запрягал Мальчика в хо­ док, а сам посматривал на дверь столовой, откуда с секунды на секунду должен был появиться Огнёв. Никита Родионович вышел не один, а с Верой. Остановившись на крылечке, они о чём-то долго разговаривали. Сергей Макарович, помор­ щившись, неприязненно подумал: «Слушает, что ещё нашепчет ему критик в юбке!.. Да и сам подбивает её на что-то. Дескать, хорошо, хорошо! Всегда критикой палй, как из пушки...» Взявшись за вожжи, Забалуев хотел запрыгнуть в тележку, но Огнёв, окликнув его, направился к нему, по-военному подтянутый и строгий. Доб­ ра ждать было нечего, и Сергей Макарович заговорил первым: — Ну, ну, развёртываешься! Людей против меня настраиваешь... Он думал, что Огнёв тотчас же возразит, и готовился к жаркой пере­ палке, но Никита Родионович выжидающе остановился перед ним. Это было так неожиданно, что Забалуев, собираясь с мыслями, замолчал. — Продолжай, Сергей Макарович, — сказал Огнёв. ■—■Что продолжать? — сердился Забалуев. — Так всё ясно: подковы­ риваешь меня. А мы тебя выбирали не для этого. — Для чего меня выбирали — я знаю, — спокойно заметил Огнёв. — А тебе советую всё повторить в райкоме партии. И чистосердечно расска­ зать, как недостойно ты вёл Себя на открытом партийном собрании. —• Райкомом не пугай. Больше твоего в райкоме бывал. И в край­ коме — тоже. Меня в ЦК знают!.. —ч А зачем ты кричишь? Чтобы все слышали, где тебя знают? — У меня голос такой... Я говорил и буду говорить: можно бы ко мне прислушаться. Ты по партийному стажу в сыновья мне годишься. — В партии человека ценят не по годам, а подделам. — Ты мои заслуги хочешь зачеркнуть? Не выйдет. — Заслуги твои останутся при тебе. А кричишь ты зря: глухих здесь нет. Не таким был Огнёв до войны. Не таким. Будто подменили его на фронте. Как топору, добавили закалки: бей по камню не погнётся остриё, разве только выкрошится... Весь переменился. Даже лицо дру­ гое. Что же в нём новое? Глаз не видно, — от козырька фуражки падает