Сибирские огни, 1955, № 2

Богатые открытия Нередко можно услышать разговоры о том, что жанр очерка у нас отстаёт. Это утверждение в какой-то мере спра­ ведливо. Требовательный советский чи­ татель хочет в гораздо большем объёме и в лучшем качестве видеть художест­ венно-документальное отображение на­ шей эпохи. И всё-таки нельзя не отметить, что только за послевоенные годы одно лишь Новосибирское издательство выпустило более двадцати очерковых книг, подни­ мающих самые разнообразные темы. Мы видим литературные очерки А. Коптело- ва и С. Кожевникова, краеведческие — Г. Федосеева, исторические — К. Урма- нова и К. Лисовского, охотничьи — В. Пухначёва, очерки о тружениках сельского хозяйства А. Смердова, А. Герман, А. Куликова, Н. Мейсака, П. Воронина и т. д. Это — не считая очерков, выпускаемых в других краях и областях Сибири. Но беда в том, что наши критики-си­ биряки равнодушно относятся к этому жанру, не замечают достижений, не ана­ лизируют удачный опыт, не ставят проблем очерка в широком плане, а если и берутся писать об отдельных книгах, то делают это с нескрываемым прене­ брежением, как было, например, с охот­ ничьими очерками В. Пухначёва. До сих пор не замеченными критикой остались книжки Н. Мейсака и П. Воронина, не­ смотря на то, что они посвящены важ­ ным проблемам сельского хозяйства. А ведь очерк — один из труднейших жанров художественной литературы. Его наиболее важное отличие •— докумен­ тальность. Отсюда вытекают художест­ венные особенности, как жанра: отсут­ ствие строго построенного и завершённо­ го сюжета, ибо конкретные факты действительности редко укладываются в законченные сюжетные построения; необходимость найти яркие типические черты в одном прототипе, в реально существующей личности, ибо очеркист лишён возможности синтезировать черты своего героя из наблюдений над многи­ ми людьми, как это делает, допустим, романист. Трудности жанра, слабое развитие его теории требуют особого внимания кри­ тики к очерковым произведениям. По­ вторяем: таким вниманием они почти не пользуются. В частности, на книгу А. Смердова «Камень на ладони», а также и очерк «В стране Темира» в сибирской периодической печати до сих пор не появилось ни одной рецензии. Правда, в № 2 «Знамени» за нынешний год выступил Б. Костюковский. Но он почему-то книгу «Камень на ладони» упорно называет «дневником поэта». Что такое дневник? Это краткие за­ метки о всём увиденном, фиксация от­ рывочных наблюдений и авторских раз­ мышлений. Нет, не дневниковые записи представляет из себя произведение А. Смердова. Скажем точно; это доброт­ ные очерки, даже — очерк, ибо книга сделана очень монолитно, пронизана от начала до конца единой мыслью и тща­ тельно прослеженными судьбами реаль­ ных людей. Интересна сама история создания «Камня на ладони». Ещё до войны автор отправился в Горную Шорию как соби­ ратель фольклора. В результате по­ явился сборник шорских легенд и ска­ зок, переведённых и поэтически обрабо­ танных А. Смердовым, под названием «Ай-Толай». Творческая задача, таким образом, была выполнена. Но знакомство с людь­ ми «страны Темира», впечатления от этого удивительного края настолько пе­ реполнили писателя, что он не мог не написать об этом. Во вступительной гла­ ве А. Смердов говорит: «Живая жизнь, живая природа оказались не менее яр­ кими и поэтичными, чем фантастиче­ ские, рождённые вековой мечтой народа сказочные картины. Живые люди, встре­ ченные в этой стране, были не менее замечательны, чем герои-богатыри из старинных народных сказаний». Так появилась незадолго до войны книга «В стране Темира». Писателю по­ счастливилось встретить на фронте не­ которых своих героев, а в послевоенные годы он снова побывал в Кузбассе и Горной Шории. Жизнь настоятельно треббвала продолжения книги, ибо ха­ рактеры знакомых людей обогатились, уточнились в восприятии автора, допол­ нительно раскрывшись в боевых делах и свершениях послевоенной пятилетки. Так появился «Камень на ладони», пред-