Сибирские огни, 1955, № 1

землю на залавке, — корни у пикульки, однако, горькие. Ну вот, стал я просить у общества клочок той земли, чтобы сад посадить поближе к дому. Шуму на сходке было, как весной в роще у грачей. Один рыжий старик, настоятель староверческой молельни, больше всех вопил. Мы, говорит, знаем его замашки, рвётся туда, чтобы от людских глаз подальше быть. Там, дескать, что хочу, то и ворочу. У него бабёнка — богохульница! Её за политику сюда пригнали. Вы, говорит, старики, подумали, что они там будут вытворять? Отчего нас засуха душит? Отчего хлеб выгорает? Сами знаете, обмишурились мы — маслодела в деревню пустили. За поганым вином погнались: за три ведра согласье дали. В Луговатке мужики масло­ делку по бревну раскатали, а мы терпим: они — с хлебом, мы — зубами щёлкаем... Чего он только не наболтал, старый дуралей! Сходка зашу­ мела — страшно было слушать. Один кричал: «Моя старуха сама видела, как маслодел тучи отворачивает. Выйдет на крыльцо, платком махнёт, и туча уходит от Чистой гривы к горам, поливает лес... У маслодела в дождливую погоду сливки не сбиваются, а мы страдай...» Другой гор­ ланил: «Этот выдумщик, язви его, тоже будет тучи отворачивать, чтобы яблоки дозаривать!..» Пришлось мне поставить обществу четыре ведра водки. Когда напились — протокол написали: отдать две десятины пустой земли... —■Вот так мы и жили, — покачал головой Трофим Тимофеевич. — Суеверные люди наш сад коровами травили. В засушливый год хотели то­ порами порубить. Пришлось второй раз водку ставить... Тут вскорости поп ко мне привязался: «Неси, чадо, яблоки святить». Я упёрся, не понёс, не поклонился волосатому чёрту. За это меня с базара прогнали: «Святить не дочет —погань продаёт». «Не божий дар у него, а дьявольский». Пусть, говорит, дома свиньям травит... Когда революция свершилась, моя Вера как бы помолодела, да и у меня, будто десяток лет с плеч свалился: вздох­ нули мы спокойно. Только ненадолго. В колчаковщину всего натерпелись. Еле остались живы. Белогвардейцы требовали, чтобы я хорошими яблока­ ми поклонился американским, английским и всяким прочим генералам, которые хозяевали тут. Ну, а я кланяться не привык: у меня спина прямая. Таким мать родила!.. Сад едва уберегли. Самим пришлось прятаться... Когда снова утвердили советскую власть, государство посчитало нас нуж­ ными людьми. В газетах и журналах появились о нас статьи. На выстав­ ках премии присуждали. Теперь для дипломов уже стен не хватает... Дожили мы до года «великого перелома». Всё, что взрастили, передали в колхоз. И у меня уже не стало нужды разрываться между садом и паш­ ней. Все силы—любимому делу. Одна беда—Вера вскорости скончалась... Трофим Тимофеевич помолчал, провёл рукой по бороде. — К нашему старому саду мы сразу же прибавили десять гектаров, а потом — ещё столько же. Летом приезжайте — посмотрите, — пригла­ сил он Шарова. — Я вам про каждое дерево целую историю расскажу... Г л а в а т р е т ь я 1 Сергея Макаровича Забалуева, председателя колхоза «Колос Октяб­ ря», в те дни не было дома. Шаров, не дожидаясь его, завёл разговор с по­ левыми бригадирами о посадке лесных полос, которые считал необходи­ мыми для всей Чистой гривы. Стариков Шаров расспрашивал о берёзовых колках1, какие на их памяти были истреблены порубщиками да любителя­ ми весенних палов. Всё это могло пригодиться ему для диссертации. 1 К о л к и — рощицы.