Сибирские огни, 1955, № 1

— Она не для похвальбы работает. — А для чего же другого? В чём её интерес? Не грех бы со мной по­ делиться!.. Трофим Тимофеевич молчал. И Забалуев тоже замолчал, подумав: «Характерами дочка с батькой одинаковы, — упрямства в них, как в редь­ ке горечи». Обидно, что Дорогины не ценят ни его доброго отношения, ни его забот и всегда, даже в мелочах, стоят на своём. Как-то удастся Семё­ ну сломить у Веры пустое упрямство?.. Но, всегда шумный и беспокойный, Забалуев не привык молчать подолгу. Протянув руку в передок коробка, где лежала связка косачей, он ухватил одного за мохнатую лапку и дёрнул к себе на колени; провёл рукой по чёрному с сизым отливом перу, поднял и, покачав на ладони, прищёлкнул языком: — Ишь, какой хороший! Тяжёлый! Наверно, у тебя от четырёх-то плечо занемело? — Ничего. Я, бывало, носил по пятьдесят селезней!.. Сергей Макарович пощупал грудь косача, выщипнул несколько пёры­ шек и присмотрелся к белой пупырчатой коже. — Мягкий петушок! Из такого суп выйдет наваристый! «Этот — Юрику,— не отвечая, подумал Дорогин, — а вон тот — Ва­ лерику»... Забалуеву хотелось сказать, что у него вот уже несколько лет ружьё ржавеет на стене, но он промолчал; недовольно кашлянув, бросил косача под переднее сиденье. Спустя минуту принялся упрекать: — Огородники жалуются: не помогаешь им. Спихнул с плеч и рад. — Выращу помидорной рассады на гектар. Вот и будет помощь. — Бригадиру молодому дал бы совет... — Забалуев носком сапога шевельнул косачей. — А ты на эту дрянь время тратишь. Дурной пример показываешь! А ещё член правления!.. Они поравнялись с переулком, который вёл к дому Дорогина, и Тро­ фим Тимофеевич, не задерживаясь, подхватил связку косачей, пригото­ вился выпрыгнуть из тележки. Забалуев обернулся к нему: — Довезу до ворот? — Не надо,— отказался Дорогин. — Хорошего — понемножку! Г л а в а в о с ь м а я 1 1 Вася Бабкин любил, все времена года и ещё не так давно жалел, что дни пролетели быстрой вереницей. Даже морозная и вьюжная зима до этого года ему казалась короткой. А нынче всё стало иным: зима — беско­ нечно долгой, дни — утомительно тягучими. Ни занятия в кружке по изу­ чению агроминимума, ни клубные вечера, ни охотничьи вылазки в поле, ни тяжёлая физическая работа — ничто не избавляло юношу от этого му­ чительного ощущения. Мать не могла не заметить перемены в душе сына. Она беспокойно посматривала на него. И ест он плохо, и спит мало, и разговаривает не­ охотно, словно боится расстаться с глубоко затаёнными думами. Глаза у него ввалились, нос заострился, пятна ра бледном лице стали ещё за­ метнее, словно тёмные щербины на белой берёзе. Ну как же не тревожить­ ся о нём? Однажды не выдержала, спросила: — Что-то, Васятка, нынче ты завял, как перезрелый подсолнух? — Нет, ничего я... — Может, тебе, Васятка, пивца сварить?