Сибирские огни, 1954, № 6

Лицо Киреева искривилось судорогой. Удар был слишком силен. Ки­ реев думал всё, но только не это. Уйти в отставку по требованию Меллера- Закомельского, значит погибнуть совсем. Кто и куда его возьмёт потом на службу. — Ваше превосходительство...— только и вымолвил он оторопело. — Горестная смута охватила многие города и стала угрозой самому существованию империи,— приподняв правую руку и защемив между пальцами конец бороды, очень тихо, но внушительно сказал барон.— Это­ го не случилось бы, если бы люди, на коих возложена охрана и защита устоев самодержавной власти, оказались достойными доверия государя. А вы, ротмистр, виновны в попустительстве. Пусть случай с вами будет другим в пример. Идите. Он дал дойти Кирееву до двери, упиваясь сознанием своей безгранич­ ной власти. Движение пальца — и человек отрешён от должности, движе­ ние пальца — и человек избит шомполами, движение пальца — и человек расстрелян. Что может быть выше такой власти? И вдруг ему захотелось сделать ещё движение пальца — простить. Простить не из жалости, а из простого расчёта: заставить Киреева после этого с яростным бешенством выдрать здесь последние корни крамолы, то, чего не успеет сделать он сам, Меллер-Закомельский. — Ротмистр,— сказал он своим мягким, усталым голосом,— я заме­ няю вам отставку строгим выговором. Но вы должны это понять. 22 Весть о кровавой расправе в Иланской достигла Шиверска прежде, чем дополз туда поезд Меллера-Закомельского. Безоружных людей на улице колют штыками и кинжалами, убивают прикладами ружей. Врываются в дом, не спрашивая ничего, берут за ру­ ки, волокут на мороз и там секут шомполами, нагайками или расстрелива­ ют. Мужчина ли, женщина ли — всё равно! Мало кто из шиверцев спал в эту ночь. Люди прочнее запирали двери, подтягивали болты на ставнях, хотя и знали, что это всё равно не спасёт, не поможет. Некоторые уходили из дому. Но куда же уйдёшь, если на улице уже через полчаса Мороз прожжёт до костей? По звонким, скрипучим перекрёсткам бродят жандармы, полицейские. Теперь их праздник, им дано право стрелять в любого, кто не замрёт на месте при первом же окрике: «Стой!» Люди не спят, сидят, перешёптываются и вслушиваются в паровоз­ ные гудки на станции, будто можно узнать по ним, пришёл уже или ещё только приближается поезд кровавого генерала. Но в ту ночь состав не прибыл. Он двигался медленно, опасаясь подложенных мин, высвечивая себе прожекторами путь и, кроме того, проверяя его контрольным паровозом с двумя платформами впереди, нагруженными бутовым камнем. С бессонными, красными глазами люди утром пошли на работу в мастерские, в депо, женщины днём, как всегда, понесли им обед... В ту ночь в маленьком домике кочегара Петунина собрались Лебе­ дев, Порфирий, Терёшин, Лавутин и Ваня Мезенцев. Хозяин надел тулуп и вышел на улицу, постоять, послушать. После разгрома восстания прошло двенадцать дней. И все эти дни комитетчики и руководители обороны, которым удалось пробиться сквозь кольцо солдат, осаждавших мастерские, — жили на _конспиратив- I ных квартирах. Жили, тая надежду, что Красноярск отобьётся и можно будет уехать туда. Или, что пойдут из Маньчжурии новые эшелоны