Сибирские огни, 1954, № 6

Ольга Петровна торопливо вынимала свои платья из гардероба бросала их на диван, шепча: «Нет, всё это слишком нарядное и ей совсем не по росту». Она остановилась, повернулась к сыну. Алёша, но можно ведь подняться по внутренней лестнице на чер­ дак, потом вылезти через слуховое окно, там ветви тополей лежат прямо на крыше, проползти по брандмауэрной стенке и спуститься в соседний двор.^ Собак у Нефёдовых нет. Можно зарыться в сено нэ сзрзс или выити ни противоположную улицу. Кэлитка у них ни ночь не зипириется. — Но для этого нужно быть эквилибристом, мама. Тем более, ночью. Темно. Только — звёзды... Чёрные глаза Анюты зажглись дерзким огнём. -■ — Ты не представляешь, Алеша, как приятно уходить от преследо­ вания именно ночью, под звёздами. — Но по ветвям тополей и по брандмауэрной стенке!.. — Ещё приятнее! Ольга Петровна, не надо... Алёша, дай мне своё, что-нибудь старое, в чём колешь дрова. Мне будет удобнее лазать. — Ты сможешь? Неси скорее, Алёша. И пожалуйста, адрес Михаила Ивановича. — Подгорная, семнадцать. Я сейчас... Он побежал в прихожую, сгрёб в охапку свой рабочий костюм, ватную куртку, ушанку, валенки. Принёс и бросил на пол. — В о т .. Но только в поясе брюки тебе, наверно, будут широки, я стал полнеть, и великоваты валенки. — Валенки надень мои, Анюточка, а пояс я сейчас ушью, -— в руках Ольги Петровны быстро замелькала иголка. Анюта сняла свой арестантский бурнус, предварительно вынув из кармана небольшой револьвер. Бурнус бросила к печке, револьвер положила на стол. — Всё это непременно сожгите. Улики, — сказала она. — Алёша, отвернись, я буду переодеваться. Но не уходи. Мне нужно рассказать самое необходимое — на случай, если я не дойду. Тогда передашь Михаилу Ивановичу. Так вот,-— она присела расшнуровывать свои тя­ жёлые ботинки: — Судили меня за бродяжничество. Подложный пас­ порт. Четыре года тюрьмы. Опять в Александровский. Только теперь в уголовную. Для них это выгоднее — в такую среду. Политических обвинений предъявить не могли, цепочка на мне оборвалась. Это самое главное. А теперь — второе. Товарищи хотели устроить побег. И всё никак не получалось. Я знала об этом. Потом, когда Красноярск объ­ явили на военном положении, стало и совсем невозможно. И тут нас по­ садили в вагон, повезли. Слушай, Алёша. Почему-то меня поместили отдельно. Почему-то в вагоне со мной оказался Буткин. И тоже в аре­ стантском. Он успел мне шепнуть, что побег будет устроен в дороге. Ну, вот, я с ним и убежала, — сильное волнение вдруг охватило Анюту, она застёгивала ворот рубахи и никак не могла продавить пуговицы в петли. — Не отошли ещё с морозу руки... Алёша, всё дело в том, что Буткин оказался провокатором... — Так я и знал! — воскликнул Алексей Антонович. — Он был всегда провокатором. — Не знаю... Нет. Скорее всего, недавно. Хотя... теперь всё равно когда. Об эТом тоже скажи Михаилу Ивановичу. Ну, вот, я, кажется, почти и готова. — Но как ты убедилась, что Буткин — провокатор? Михаил может спросить. — Слишком много, Алёша, было всяких «почему-то» в нашем побе­ ге. Почему-то побег был устроен именно здесь, а не в другом городе.