Сибирские огни, 1954, № 6

вать. И осталось для них всё, как было,— Лиза говорила уверенней, твёр­ же, сам Василёв ей помог: закричи он на неё сразу, и Лиза смешалась бы, погасла теперь страх перед ним уже миновал. — Всё осталось, как было: и четырнадцать часов работы, и жалованье втрое меньше, чем да ­ ж е сторожам, и в грязи и в пыли, без воздуху, каморка — спиной к спине жмутся. Они вам писали прошения, а вы без внимания. Или они не люди, -как все? Василёв туго повернул шею. Внутри у него всё так и бурлило. Вот, -оказывается, зачем его сюда вызывали. Вызывали!.. И кто дал право ей так с ним разговаривать? Иди-ка ты, милая, со своими бабами... к чёрту, — белея от гнева, выговорил он. — Влезать в мои дела я никому не позволю. Тем паче тебе. Именно, тебе. Так вот, значит, прибавьте им жалованья, Иван Максимович, — Лиза выпрямилась, и голос у неё зазвенел. Вдруг каким-то далёким ви­ дением встал в памяти вагончик Маннберга, чахоточный Иван Прокопье­ вич, сбитый с подножки вагона каблуком инженера, и потом трое рабо­ чих — среди них Вася — притиснувшие Маннберга в угол его кабинета. Тогда рабочие пришли к нему, и он струсил, сдал. А теперь рабочие уже к себе вызывают. Сами. Вот он, Василёв, пришёл по вызову, сидит перед нею. Стало- быть, силы нет у него. Нет, как и тогда недостало её у Манн- -берга. Силу Лиза почувствовала в себе. И вместе с нею пришло удиви­ тельное спокойствие. — Вы прибавьте, им жалованья, Иван Максимо­ вич,— как приказ, проговорила она,— и помещение попросторнее дайте. А восемь часов они сами станут работать. Так я им сказала уже. Лиза села. Чего, в самом деле, она стояла? Почему? Кто ей .велел -подниматься? Зато встал теперь Василёв. Постучал носком глубокой ва- леной галоши и медленно начал натягивать перчатки. — А я тоже сказал уже: к чёрту. И ещё повторяю: к чёртовой мате­ р и !— отчеканил он. Взять бы и отхлестать перчаткой по щекам эту ка­ торжницу с серыми, пристальными глазами. Отхлестать, как недавно -отхлестал он её сына. Уж кто бы — кто, да не она ему давала приказы. — Вот что, господин хороший, — вдруг загудел Лавутин, особенно сильно окая, — довольно-то, пожалуй, это тебе чертыхаться. Как бы за -оскорбление ответить не пришлось, учти это, заруби, как говорится... Василёв повернулся и пошёл к выходу. Под ногой у него шевельну­ лась плохо прибитая половица. И по какой-то странной связи вдруг на­ хлынуло предчувствие большой, медленно надвигающейся беды. Ему припомнилась одна фраза из прокламации: «Подготовку к вос­ станию продолжим мы, если булыгинская дума будет созвана, подготов­ ку к восстанию продолжим мы, если булыгинская дума будет провалена, как этого мы хотим». Да-а... По пословице: в лоб или по лбу. А ударят -они всё равно1. И заигрывал бы он, Василёв, с революцией или не заигры­ в а л — тоже одинаково. Пока придётся уступить. Арефий откинул меховую полость на санках. Иван Максимович по­ дозрительно глянул на него1. А этот, при случае, тоже не прикажет: «При­ бавьте жалованья»? — Пошёл! — коротко сказал он Арефию, поднимая воротник от вет­ ра, зло ударившего ему в лицо. И выхватил из рук у Арефия кнут, вытя­ нул им коня: — Э-эх! Вот так! Вот та-ак! 11 Борис не заплакал, когда Иван Максимович отхлестал его по щекам. Вместо него вдоволь наревелись Нина и Степанида Кузьмовна, которая приковыляла в детскую вслед за уходом сына. Она охала, причитала,