Сибирские огни, 1954, № 6

оборвались, погасли без звука. На каменно-застывшем лице Дарьи было написано такое горе, что Лиза в страхе попятилась. Она даже не посме­ ла ни О! чём спросить её, пока та не приблизилась к избе. Ленка, худень­ кая, с опущенной головой, повязанной линялым ситцевым платком, шла рядом с матерью, цепко держась за её большую заскорузлую руку и з а ­ плетаясь усталыми ногами. — Убили... — тихо вымолвила Дарья, не ожидая вопросов. — Уби­ ли мово Еремеюшку... Она постояла, ловя воздух открытым ртом и сухими глазами глядя куда-то в далёкую пустоту. Потом прибавила: — Петруха убил. Заплакала Ленка: — У тятеньки по бороде кровь... Нету его... В землю зарыли... Клавдея не выдержала, заголосила тонко, обрываясь рыданиями. Лиза горько шептала: «Ах, дядя Еремей, дядя Еремей, миленький...». Порфирий, сразу ссутулясь и грузно стуча каблуками по ступенькам крыльца, поднялся, позвал: — Заходи, Дарья, рассказывай. Говори, как было. Борис со страхом и жалостью смотрел на Ленку, напомнившую ему вдруг о сестре. Та, наверно, уже наябедничала на него и ходит, радуется, что брату будет взбучка. А у этой — убили отца. Слово «убийца» вме­ щало, несло в себе какой-то холодящий ужас, и Борис покосился на дверь: почему не закрыли её на крючок? Он отступил, прижался спиной к печке —- тогда не так страшно — и, не сводя глаз с тихо всхлипываю­ щей Ленки, стал вслушиваться в рассказ Дарьи. — ...ушёл на сход, а я осталась за него ворота у поскотины догля­ дывать, — теребя кончик платка, свистящим шёпотом говорила она. —- Огонь развела чай скипятить, чтобы попить вместе, когда он вернётся... Ленка тут возле меня... И чего-то так тягостно мне, так тягостно... Места себе не найду. Вдруг бежит по дороге Захарка... Сразу сердце всё мне сказало... Ну, я туда... А он, как был, на полу... Голова в крови! Мужики там собрались... Д а что — холодный уже... О-ох, глаза только и закрыла ему... О-ох! Еремеюшко ты мой... — она закусила себе губу. — Тятенька, — снова громко, навзрыд, расплакалась Ленка, — тя-ятенька мой... уби-тай... — Та-ак, —- угрюмо потупившись в пол, сказал Порфирий. И помол­ чав, спросил: — А что там было, на сходе-то? Дарья сглотнула слезу, потёрла грудь возле шеи — ей теснило ды­ хание. — Так ведь начисто градом хлеб у всех погубило... вот мужики, бед­ нота, и собрали сход. С голоду-то умирать никому неохота. Приехал из городу и крестьянский начальник... И Дарья , часто останавливаясь, чтобы не закричать, пересказала всё. — А это точно, что сам Петруха? — не находя рукам места, спросил Порфирий. — Захарка сам видел... Д а ведь и из полиции потом приезжали, записали, чтси от Еремея отборонялся Петруха... От безногого-то!..^ Ох, Еремеюшко ты мой, Еремеюшко, шёл ты за землёй сюда с великой ве­ рой... Всю Россию и Сибирь ногами измерил... чтобы безногому в чужую землю лечь... О-ох!.. — она повела головой и опять стала кусать пересох­ шие губы. — А убийцу в тюрьму посадили? — быстро спросил Борис, и лицо у него покрылось багровыми пятнами. Д ар ья вскинула на мальчика скорбные глаза. — Он богатый, его в тюрьму не посадят. Справедливости на све­ те нет.