Сибирские огни, 1954, № 6

всего. Финоген прилёг отдохнуть, ему досталось труднее Порфирия: он рубил и вязал берёзы на волокуши, а потом ходил вверх по Уватчику про­ сматривать дорогу, которой ночью придётся им выбираться отсюда. Надо выверить всё заранее. С началом темноты прибежал Савва. Он дал большой круг по елани и подошёл к заимке сбоку. Савва рассказал, что с косогора он видел, как возле эшелона Меллера-Закомельского табунятся каратели, должно быть готовятся идти в ночную облаву. После гибели Веры Савва стал неузна­ ваемо сдержанным и сухим. У него появилась жёсткость во взгляде й рез­ кость в движениях. Он рассказывал о карателях внешне спокойно, а в глазах у него горела глубокая и злая тоска, сплавленная со страшной не­ навистью. «Эх, вернёмся мы, будет и на нашей улице праздник!» Немного позднее Саввы, с другой стороны, от переезда, пришли Иван Герасимович и Севрюков. Ещё позднее приплёлся Терёшин. Грудь у него ещё больше раздирало кашлем. Весь потный, дрожащей от усталости рукой он разглаживал спутавшиеся волосы. — Удачно пробрался, — выговорил он, превозмогая тяжёлый ру­ бящий кашель. — А там что-то страшное затевается... Кто ещё не яришёл? Не было Лизы и не было Вани Мезенцева. Порфирий то и дело выходил на крыльцо. Над заимкой не стлался такой густой чад, как в городе. Чёрное с чистыми, крупными звёздами широко раскидывалось небо. Порфирий слушал. Сторожко слушали и тонкие ветви берёз, окружавших избу со всех сторон. Окрест стояла чуткая тишина. А далеко, у вокзала, как обычно, гро­ мыхало железо. Но в эти привычные шумы теперь часто вплетались и ещё какие-то, режущие сердце звуки — крики, плач или стоны. Потом со стороны депо начала доноситься стрельба, залпами и оди­ ночными выстрелами. Порфирий, потемневший, входил в избу, с тревогой смотрел на Клав- дею, глухо говорил: — А Лизы всё нету. Иван Герасимович и Терёшин его успокаивали: — Скоро придёт. — Ещё и Мезенцева нет. Это только мы так ловко сумели. Савва ради Порфирия тоже старался казаться беспечным. А на душе у него зрело другое. Взять бы свою самодельную бомбу, какие они гото­ вили с доктором Мирвольским, пойти на вокзал и швырнуть эту бомбу прямо в вагон Меллера-Закомельского. Это тебе будет за всё: за отнятую у людей свободу, за отнятую у Веры жизнь, за отнятое у Саввы Трубачё- ва счастье... И не знал ещё Савва, что как раз в этот час в дом Чекмарё- вых вломились каратели и потащили на расправу Филиппа Петровича и Агафью Степановну. Наконец, измученный и раненный в плечо, притащился Иван Мезен­ цев. Он не придушил жандарма насмерть, и тот, поднявшись с земли, стал стрелять ему в спину. Мезенцев рассказал об этом с чувством стыда за свою ненужную жалостливость. Иван Герасимович взялся его перевязы­ вать, Клавдея помогала. Терёшин заинтересованно расспрашивал о Пав- j i g куда тот повёл солдат. Порфирии слушал Мезенцева, каменно стис­ нув челюсти. А время шло. Созвездия в небе медленно перемещались над землей. Глуше, плотнее делалась чернота ночи. И суше, звонче становился мо­ роз. Лизы всё не было. Порфирий теперь почти не уходил с крыльца. Он &шмал шапку и до боли в ушах вслушивался в безмолвие ближнего леса и в страшный с этим безмолвием переклик железной дороги.