Сибирские огни, 1954, № 6

дами. Одной он сам участливо крикнул: «Помогай бог!» — и чуть придержал коня. — Беда! Здорово обмолотило? Баба выпрямилась. В руке она держала тощий пучок залепленных илом колосьев. Откинула в сторону грабли. Выругалась тяжко, с надры­ вом, самой злой, бесстыдной бранью, и, рванув платок с головы, закри­ чала, заголосила, как над покойником. Петруха стегнул коня плёткой. Тоскливый плач бабы звенел у него в ушах до самой Рубахиной. Он рассчитывал приехать в село до начала сходки, но жена Черны- ха сказала ему, что Савелий Трофимович вместе с крестьянским началь­ ником уже давненько ушли. З а ними несколько раз прибегали посыль­ ные из сборной избы и говорили, что мужики ждать не хотят. Петруха спрыгнул с коня, отвёл его под навес. Сам зашёл вместе с хозяйкой в избу. — Дай-ка, Мелиса, водочки, — попросил он, присаживаясь на скамью возле стола. — Насчёт закуски не старайся, я не в гости приехал. Со сходки придём — тогда дело другое. Мелиса налила ему полный стакан. Подавая, сказала: — Савелий Трофимович с роднёй тоже так подкрепился. И из этих, которые при церкви, кой-кому поднёс. Петруха усмехнулся: — При церкви? При государе, при нас, при тебе, Мелиса. «Союз русского народа» — он при всём народе. Выпил одним духом водку и поднялся. — Спасибо, хозяйка. Эх, сразу в жилах кровь заиграла! Когда он вошёл в сборную избу, там уже вихрились возбуждённые разговоры. Петруха, расталкивая мужиков плечами, пробрался к столу, где сидел Черных с Ивановым, крестьянским начальником, мужчиной средних лет, но уже с обширной лысиной, слегка прикрытой с боков реденькими волосами. Петруха сел рядом со старостой, шепнул ему: — После этого дай мне высказаться. Говорил Егорша. Он очень постарел, согнулся, и голос стал над­ треснутый, глухой. — ...такого несчастья, мужики, я на веку своём не помню. Добро бы ещё от прошлого году что у нас оставалось, а то ведь всяк рассчитывал только на урожай. А теперь как? И потому я так считаю, господин крестьянский начальник, что власти от податей и от всяких повинностей ослободить нас должны подчистую. Чем же нам платить подати? Каки­ ми доходами? И не за что платить, коли господь урожая лишил. Надо мужикам уходить на заработки. Кто охотник —-на охоту. Другим в тайгу, лес рубить да вывозить на продажу. Опять же, если кони есть. А казна пусть сымет попенную плату. Где же мужику заработать, коль ему платить ещё и попенщину? Господи! Леса кругом, в лесу живём, а чтобы срубить дерево на продажу — плати. Ну, и ещё надо, чтобы хлеба нам отпустили из казённых амбаров. Как же без хлеба-то? На б а ­ заре его не купишь. Теперь там цены станут какие! А откуда нам деньги взять?.. Пока говорил Егорша, Петруха пьяно-весёлыми глазами оглядывал мужиков. На передней скамье сидели зажиточные. Во втором ряду хозяева «так себе» и те, которые «при церкви». А остальные, сгрудясь, стояли на ногах. Может, были и ещё скамейки. Д а не^ усидишь, когда с губ так и просятся горькие слова и хочется скорее выйти вперёд и вы­ крикнуть свою боль. Слова Егорши совпадали с их думами, но его раз­ меренный, ровный голос не отвечал общему настроению: и то в одном, то в другом месте нетерпеливо дёргались плечи. Лица у мужиков были