Сибирские огни, 1954, № 6

морозную мглу. Даж е сюда, сквозь стёкла окон доходят. Одного рабоче­ го избили нагайками так, что на руках едва приполз человек, поморозил себе пальцы. Другому — плетью выбили глаз... Мезенцев только в самую глубокую темь прокрался домой. Груня уже отчаялась дождаться его. Саша уснул. Времени для разговоров было немного. Да и о чём разговаривать? Хоть наглядеться друг на друга. Ей в тайгу не идти. Куда же в такой мороз с ребёнком? Наверно, и здесь не тронут её. Ведь она на сходки рабочие даже редко ходила. Не станут же всех подряд, как весенним па­ лом сухую траву на поле сжигать... И вот теперь, стоя над постелью спящего сына, они прощались, как прощались два года назад. И как тогда, сдерживая в сердце тяжёлую грусть, Иван утешал Груню скупыми словами и говорил, что пусть она ье тревожится — товарищи опять ей помогут. Только сына, пусть сына бережёт она пуще всего. У Груни немые слезинки текли по щекам. Ей одной оставаться привычно. И лучше скорее, скорее из дому ему... — Ступай, Ваня, милый, ступай, — говорила она и всё не могла снять руку с его плеча, — а мы ничего, мы и опять поживём без тебя. — Грунюшка, если скоро вернуться нам будет нельзя, летом я вас к себе заберу. — Ты об нас не думай, ты думай, как сейчас тебе уйти на заимку к Порфирию... В дверь кто-то стукнул, тихонько, как стучат свои. Груня метнулась спросить: кто там? Иван отошёл на всякий случаи за угол печи, сжимая в кармане рукоятку револьвера. — Господи!.. Паша! — радостно вскрикнула Груня. Мезенцеву стало легко. Вон что... Павел? Ну, конечно, сейчас из Маньчжурии много едет солдат. Павел с пути зашёл его попроведать. Спасибо, помнит. Иван сделал шаг навстречу гостю, но Груня вдруг поче­ му-то охнула и стала тянуть дверь на себя. А потом горница сразу напол­ нилась солдатами и кто-то выбил из руки Мезенцева револьвер, прежде чем он успел выстрелить. — Так вот, Паша... вот как мы... встретились. Словно оглушённый, Павел глядел на Мезенцева. Действительно, встретились... Солдаты стояли полукругом, тоже удивлённые встречей, хотя и не понимали, кем Бурмакину приходится этот человек: товарищем или братом? Груня стонала: «Паша, как же ты, Паша...» — Ваня... Нет... Не знал я. Послали, — наконец выговорил Павел.— Пришёл по приказу. Шпик волновался: знакомые — будут теперь тянуть с разговорами. Он торопил Мезенцева: «Одевайся». Груня вдруг вцепилась в рукав Бур­ макину: — Паша!.. Паша!.. Д а как же ты можешь? Трясла Бурмакина и стремилась заглянуть ему в глаза. — Ну, что же, Паша, — тихо и спокойно проговорил Мезенцев,— приказ надо исполнять. Он видел, какая мука написана на лице Павлами видел вокруг него ещё шесть чужих лиц любопытно-равнодушных людей, тоже ворвавшихся сюда по приказу. К чему при них разговаривать с Павлом? Только Груню терзать долгим расставанием, нет, надо идти. Шпик тоже спешил. Он даже набросил полушубок на плечи Мезенцеву, подал ему шапку. «Иди, иди!» Груня стучала в грудь Бурмакину: — Паша, неужели вовсе нет совести у тебя? Сердца нету...