Сибирские огни, 1954, № 5

— Повенчаться. Стать мужем и женой! И ты уже сейчас должна остаться у меня. Анюта покачала головой. — Оставить своих товарищей, оставить наше священное дело, Алё­ ша, я не могу. Не станет этого для меня — не станет и Анюты, — она, всё более овладевая собой, усмехнулась: — Тотда останется только эта вот Перепетуя Дичко, торговка семечками. — Нюта, но я ведь тоже... — Я знаю, Алёша, всё. Милый, спасибо тебе, что эта рука для меня не чужая, — она погладила руку Алексея Антоновича, всё ещё лежащую у неё на плече. — И всё же я не могу остаться с тобой, потому что коми­ тет партии мне сейчас поручил такую работу, где я буду пока одна, или всё равно, что одна. Такая уж моя специальность, — она опять чуть-чуть улыбнулась. — А сколько будет это «пока»? Анюта посмотрела ему в глаза просительно и прямо. — Если можешь не ждать меня — не жди, Алёша. — Я буду ждать. — Проводи меня до вокзала. Она стала прощаться с Ольгой Петровной. Та всё э.то время сидела, как окаменевшая, неподвижно глядя на жёлтый огонёк лампы. Да, побе­ да над гнётом и произволом дешёвой ценой не даётся. Так было и будет. Одна любовь в этой борьбе — её любовь — была уже отнята, теперь ухо­ дит и вторая любовь — любовь её сына. Так что же — задержать, не от­ дать? Разве задержишь? Разве можно задерживать! Когда Анюта приблизилась к ней, Ольга Петровна приподняла се­ дую голову, потёрла всей ладонью свой высокий морщинистый лоб и при­ тянула девушку к себе. Всегда спокойная и размеренная в движениях, на этот раз она не могла сдержаться. Да и нужны ли теперь эти оковы внешнего спокойствия, когда всем им ясно, что этот вечер — вечер боль­ шого прощания. Анюта припала лицом к плечу Ольги Петровны, и вдруг они обе заплакали. — Мама, ну скажи хоть ты Анюте, — выкрикнул Алексей Антоно­ вич, кусая губы, — скажи ей... скажи, что она должна остаться! Нет... Не это... Мама! Я не знаю, что... Как всё жестоко устроено в мире. — Алёша, — повернулась к нему Анюта,— я плачу... Но ведь ты знаешь: бабьи слёзы — вода, — она выпрямилась, прерывисто перевела дыхание. — Прошу тебя, когда будешь думать обо мне, не вспоминай, что я плакала. Я не хочу такой остаться у тебя в памяти. Алёша! Вот... я уже не плачу, — она подбежала к нему, взяла ладонями его голову, наклонила. — Ты видишь... я не плачу... Алёша, пусть лучше я останусь такой. И, ударившись плечом о дверной косяк, выбежала из комнаты. — Что же ты молчишь, мама! — в отчаянии сказал Алексей Анто­ нович. — Останови её. Концами пальцев Ольга Петровна сжала виски, печально посмотре­ ла на сына. — Алёша, проводи Анюту до вокзала. * * * Колючий северный ветер бил им прямо в лицо. Анюта вздрагивала и зябко прижималась к Мирвольскому. Они шли пустыми и тёмными ночными улицами. Молчали. Алексей Антонович делал шаги как можно короче, и всё же удивительно быстро приближались к ним огни вокзала и, отзываясь щемящей болью в сердце, всё громче и громче переклика- s . «Сибирские огни» № 5.