Сибирские огни, 1954, № 5

купить для ребёнка спокойствие. Ты понял, Коронотов? Но я хочу гарантии, что спокойствие это никогда не будет нарушено,— и, запустив два пальца в жилетный карман, вытащил оттуда радужную бумажку. Обрывками долетели до слуха Порфирия слова «купить... ребёнка... хочу„. никогда не будет нарушено». Порфирий потёр лоб повлажневшей рукой. Какой подлец!.. Купить! Всё купить: и сердце матери, и совесть его, Порфирия... Ударить бы всё же этого подлеца... Тяжело дыша, Порфирий отвернулся. Ладно. Больше я к вам никогда не приду,— глухо выговорил он. — А деньгами своими ты себе.... И пошёл. Но Василёв перехватил его у двери. — Зачем же так, Коронотов? Я не думал тебя обижать. Если я ошиб­ ся, извини. А деньги всё же возьми. Нет, нет! — закричал он, видя, как засверкали гневом глаза Порфирия. И ухватил его за руку:— Ну, возьми просто так. Он насильно их всунул Порфирию в карман. Порфирий оттолкнул Василёва, выбросил на пол бумажку. Вместе с нею из кармана вылетел и двугривенный, который Порфирий взял, чтобы купить Клавдее в больницу гостинец. — Подавись ты... Он плечом чуть не высадил дверь. Но Василёв успел нажать ручку, и филёнчатая створка распахнулась. Порфирий выскочил в коридор и ос­ тановился в замешательстве, не запомнив, куда идти к выходу. Василёв позвонил. Мимо Порфирия на носочках пробежала Стеша, вошла в кабинет. Иван Максимович нервно подрагивающей рукой теребил густые колеч­ ки бороды. -— Возьми себе деньги на чай,— показал он Стеше на двугривенный Порфирия, лежавший на полу (радужную бумажку Иван Максимович придавил носком штиблета),— а этого мужика проводи на улицу. Запом­ ни сама и скажи Арефию: ни его, мужика этого, ни жену его, ни в дом, ни во двор ко мне не пускать. Придут — спустить на них с цепи Нормана! Порфирий шёл, не видя дороги, оступаясь с тротуара в рыхлый снег обочин улицы. Шёл и с тяжёлым сомнением думал: не потому ли такой разговор получился с Василёвым, что он, Порфирий, и сам всеми силами души своей противился тому, чтобы Борис жил в его доме? 14 Январь до самого конца простоял морозный и метельный. А февраль сразу же порадовал всех солнышком и, на пригревах, под крышами, даже светлыми и хрупкими ледяными сосулями — первыми предвестниками Еесны. — Вот видите, Алексей Антонович, народная поговорка оправдывает­ ся: «февраль — бокогрей»,— говорил Иван Герасимович, привешивая к подоконникам бутылки и опуская в их горлышки закрученные жгутом по­ лоски марли, чтобы туда стекала натаивающая с окон вода.— По кален­ дарю до весны ещё далеко, а её посыльные уже высланы. «Весна идёт, весна идёт! Мы молодой весны гонцы. Она нас выслала вперёд...» Смотри­ те, Алексей Антонович, какие великолепные ручьи! Мирвольский пытался охладить его пыл: — Иван Герасимович, но ведь поэт писал не об этих ручьях, которые текут у нас с окон и портят стены. — Нет, нет, Алексей Антонович,— возражал старик, пряча хитрую усмешку в своих пушистых усах.— Никак нет, у поэта прямо сказано: «...она нас выслала вперёд, во все концы». Следовательно, и на окна на­