Сибирские огни, 1954, № 5

Своя! Он мог не ответить или сказать неправду, но Лиза всё равно уже твёрдо знала: сын. Мальчик посмотрел недружелюбно: чего надо этой бледной женщине от него? Какая-то нищенка, только нет сумы на плече. — Боря... Боренька... — слова никак не повиновались Лизе: — Как ты живёшь?.. Хорошо? — А тебе какое дело? — грубо сказал Борис. И Лизе показалось, что с недоговорит Елена Александровна. В рыхлом снегу мальчик выдавил пяткой валенка ямку, потом снова закопал её. Лиза стояла на дороге, ме­ шала ему пройти. — У тебя есть... мама? Боже, как трудно было Лизе произнести это слово'! — Есть, — холодок недоверия в глазах Бориса усилился еще больше. — Ты любишь... очень любишь её? Схватить бы, обнять его... Закричать полным голосом: «Боренька, сынок мой!» И заплакать от счастья и горя. Но этого сделать было нельзя. Зачем травить душу ребёнка, пока о нём не столковались взрослые? Таи свои чувства в себе, если ты действительно мать и любишь своего сына. Стой, разговаривай с ним, терзай своё сердце, а виду ему не показывай. — Боренька, любишь? — Ну... люблю. Лиза почувствовала, что не было тепла в этом ответе. Пьянящая ра­ дость охватила её. И хотя мальчик сразу же, ещё грубее чем в первый раз-, повторил: «А тебе какое дело?» — ничто уже не могло погасить этой радости. Лиза больше не смогла владеть собой, нагнулась и поцеловала сына в слегка шершавую, обветренную щёку. Он вырвался, натужно при- дыхнув, оттолкнул Лизу и сбил при этом у неё с руки овчинную рукавичку. Пошёл, сердито оглядываясь: — Вот дура какая-то! Лиза подняла рукавичку, вытряхнула снег из неё, надела. Какая она холодная. Ну, ничего, на руке согреется. В этот день Лиза забыла навестить больную мать, забыла зайти в ла­ вочку к Могамбетову и купить соли. Домой она пришла в слезах. — Порфиша, сегодня я видела Борьку. Сходи... Ну, сходи к Ивану Максимовичу. Приехал он. Сходи. Ты же обещал. Они поговорили коротко, но очень серьёзно. Мальчик привык к бога­ той жизни. Даже если его отдаст Василёв, захочет ли он сам жить в бед­ ной семье? Ему восемь лет, он уже всё понимает. — Порфиша, да разве какое богатство заменит ему сердце матери? А та... Та не любит его. Я знаю. И он её тоже не любит. Порфирий промолчал, глядя в пол. 13 В ближнее воскресенье Порфирий пошёл к Василёвым. Он нароч- он выбрал время после обедни, когда купец вернёГся из церкви и успеет хо-1 рошо поесть. От Клавдеи он знал, что Иван Максимович в такие часы бы­ вает наиболее благодушным. Горничная Стеша не пустила Порфирия дальше холодных сеней. — Ты что, обалдел? К Ивану Максимовичу? Сегодня? Не зна-ю, — насмешливо пропела Стеша, пританцовывая на морозе и пряча руки под белый, отделанный кружевами, передник. — Не зна-ю... — Зато я знаю, — сердито вырвалось у Порфирия. Ещё эта... станет им распоряжаться: — Ну... пусти! — Стой пока здесь, а я схожу, спрошу, — сразу меняя тон, сказала