Сибирские огни, 1954, № 5
Он ухватился раненой рукой, и острая боль пронзила его, но Лебедев не разжал пальцев. Рванувшись всем телом, он выбросил вверх и вторую руку и тоже поймался за переплёт. Вторым рывком он распластал на по доконнике локти, а третьим — ударяясь головой об окно и осыпая^ плечи осколками стёкол — он втащил на подоконник всего себя. Холодный ветер пахнул ему в лицо. Лебедев жадно глянул вниз. Пустой, заполненный сухим жёлтым бурьяном .двор. Какие-то склады. Концом ко двору примы кает чужой сеновал. На него можно взобраться по неплотно сбитым дос кам забора. В другом конце сеновала лестница, распахнуты настежь воро та, и улица... Свобода! Лебедев вышиб каблуком переплёт рамы, спрыгнул вниз и, похрусты вая стёклами, стал красться вдоль забора к сеновалу Солнце стояло низко, через двор протянулись длинные косые тени. На улице, за забором, поскрипывала телега. Предприимчивый углежог зазывно выкрикивал: «Углей, углей, углей...» 5 В назначенный Игнатием Павловичем день Лиза пошла к нему в контору. При первой встрече она растерялась, не спросила, в какие часы зайти, и решила это сделать с утра. Раньше придти всегда лучше, чем поздно. Клавдея на крыльце перекрестила её: — Дай тебе бог удачи! Порфирий провожал Лизу до самого вокзала. Лёгкий морозец подсу шил грязь, сделал её комковатой, но к ногам она теперь не прилипала. Цвела опять яркая заря, как в первое утро приезда Лизы, и Порфирий шутил дорогой: — Помнишь, в тот раз ты на работу меня провожала, а нынче я иду тебя провожать. — На работу теперь оба вместе идём. — Вместе всегда и будем ходить. На главных путях стояли два встречных эшелона, оба составленные из двухосных теплушек, один воинский, другой — санитарный. Порфирий и Лиза, чтобы не обходить далеко, полезли под вагоны. Выбравшись из- под первого состава, они наткнулись на бородатого солдата-новобранца, мрачно глядевшего в полуоткрытую дверь одной из теплушек санитарно го поезда. Там несколько раненых, в грязных, запылённых.бинтах, на ко стылях припрыгивали вокруг выложенной посреди вагона печки с плитой—* варили себе похлёбку. Другие сидели на нарах, понуро опустив головы, видимо, у них сильно болели раны. — Бумажки, браток, не найдёшь на закурку? — сипловато спросил солдат Порфирия, протягивая руку с жёсткими, истрескавшимися паль цами и не спуская глаз с санитарного поезда. — Не курю, — с сожалением сказал Порфирий. И спросил солдата почти бездумно, так, как спрашивают, порядка ради, о совершенно оче видном: — В Маньчжурию? — Мяска государю нашему всё ещё не хватает, — со скрытой в голо се злостью ответил солдат и торопливо повернулся к Порфирию, погля деть хорошенько, кому он сказал свои дерзкие слова. Взгляды их встретились, и оба поняли: бояться нечего — свои. — Слушай, есть для закурки, вспомнил я, — вполголоса проговорил Порфирий и оттеснил бородача в промежуток между вагонами, к буферам. Лиза прикрыла их, стала к ним спиной, насторожённо поглядывая по сторонам. По1узкой дощатой платформе между составами бродили одиночные солдаты. Толстые плахи, густо засыпанные паровозной гарью, поскрипы-
Made with FlippingBook
RkJQdWJsaXNoZXIy MTY3OTQ2