Сибирские огни, 1954, № 4

— Надо выяснить причины аварии, подсчитать материальный ущерб, — спокойно сказал Никитенко. — Причины ясны: небрежность и безответственность. Никитенко вынул из стола и положил перед собой сводку вывозки по­ роды и добычи угля за минувшие сутки. —■Теперь продолжим неокончен­ ный вчера разговор. Медленно поднимается кривая погрузки. И дорога хорошая почти полностью готова. Что предпринимаете в ближайшее вре­ мя? Завтра? Швырёв поморгал немного выпученными глазами: «что предпринима­ ете завтра...» И весь разговор об экскаваторщиках? Случись подобное у транспортников, уже висел бы приказ: поставить на вид, предупредить, снять. На транспортников всё можно валить! Транспорт вывезет!.. Никитенко угадал его мысли и заговорил тихо и внятно, постукивая карандашом по настольному стеклу: — С происшествием на первом вскрышном участке мы разберёмся и наказать, кого следует, накажем, не постесняемся. — Он отложил каран­ даш и в упор посмотрел на Швырёва, будто именно его и собирался нака­ зывать.— Но это же частности. Главное — зачистить хвосты на дороге, проложить второй уступ и вскрыть до начала морозов запланированные на весь год площади каменного угля. Как там поведут себя новые экска­ ваторы, ещё неизвестно, мы не можем на них очень-то рассчитывать. Пётр Швырёв подвигался в кресле — заскрипели пружины. — Не согласен? — спросил его Никитенко. — Есть некоторые возражения. . — А вы? — обратился Никитенко к Швырёву-отцу. Тот сверкнул зеленоватыми глазами. — Хорошо вы говорите: зачистить, проложить, вскрыть. А как это на­ чальник транспорта должен сделать? На технику сильнее нажать? Из техники всё выжато. — Швырёв развёл руками. — Всё! К сведению, и из меня всё выжато. Он повернулся, сбив ногами ковровую дорожку, и ринулся в дверь... хотел сразу пройти к Вихрецову, хлопнуть по столу ручищей и сказать: «Давай санкцию на отстранение от должности, —■не могу. Я не резина, чтобы меня тянули. Резина и та, в конце концов, рвётся». Но подумал и решил сначала заглянуть в думпкарное депо, — своими глазами уви­ деть, что же натворила знаменитая экскаваторщица. * * * Авария... Допустить аварию! Теперь, когда первое странное ощуще­ ние безразличия и оцепенения прошло, Марию охватило новое чувство — досады. Она досадовала на себя, что разволновалась, поддалась слабо­ сти. Её чувства были похожи на те, что испытывает раненый: сначала почти не ощущается боль, потом раны начинают гореть. Мария понимала — виновата сама. На какую бы работу её ни назна­ чали, что бы ни произошло между нею и Сергеем, она не должна терять головы. Даша Останина сумела бы сохранить спокойствие. Спала она после этого злополучного дня беспокойно. На другой день в шесть часов утра была уже на ногах. Обычно от всех неприятностей в жизни девушку исцеляло раннее утро: свет, свежесть, разрастающиеся шумы большого города; Мария садилась к раскрытому настежь окну и ждала первых гудков. После семичасового торопливо шла на угольный разрез, мурлыча какую-нибудь песню. В это утро она не почувствовала себя счастливой. День начинался опять пасмурный. Над городом, над траншеей разреза висел густой пале­ вый дым. Он застилал всё небо, придавая необычную жёлто-мандарино­