Сибирские огни, 1954, № 4

ему сюда и полушубки, и ситец, и посуду, и гвозди, а сам он ничего не умеет. Только землю пашет да вольных возит, а больше ничего. Даж е рыбы ловить не умеет. Скучный народ, не дай бог какой скучный! Живёшь с ним и только жиреешь без меры, а чтоб для души или для ума — ничего, как есть! Жалко смотреть, господин! Человек-то ведь здесь стоящий, сердце у него мягкое, он и не украдёт, и не обидит, и не очень, чтоб пьяница. Золото, а не человек... Ему нужны были эти «золотые», ничего не умеющие люди, он ими жил, от них наживался... А рядом умирал человек, последним огнём догорала молодая жизнь — и никому это не нужно было; он — ссыль­ ный... И когда Пётр Петрович начал философствовать о том, что «человек не лошадь, должен правду искать», — Антон Павлович погасил свечу. Не ему об этом говорить!.. Утром дождь перестал и вернулась лодка. Проводить Антона Павловича вышел хозяин. Потом пришёл ссыль­ ный учитель и с ним пять молодых мужиков; двое из них помогали уло­ жить чемоданы в лодку и оказывали проезжему всяческое внимание. Утро тихое, но прохладное. На шее у ссыльного был толстый шерстя­ ной шарф, щёки горели, а в глазах — тоска. «Ты вот съездишь и вернёшь­ ся домой, а я — нет», — словно говорили они. Антон Павлович пожал ему на прощанье руку и посоветовал не про­ стывать: — В вашем положении это очень плохо... Я вам рекомендую: как только станет сухо да тепло'— переселяйтесь в бор и живите там. Во вся­ ком случае больше дышите чистым воздухом. У вас прекрасный бор, и надо им пользоваться... — Спасибо... вам... За многие годы я впервые увидел человека, с которым можно поговорить,— дрогнувшим голосом сказал учитель.— Счастливого вам пути... Перевозчик оттолкнул лодку и взялся за вёсла. Антон Павлович ещё раз снял шапку и услышал дружное пожелание: — Счастливого пути!..