Сибирские огни, 1954, № 4

Антон Павлович ответил на приветствие и пристально посмотрел на пришедшего. Это несомненно был сельский интеллигент, но кто он? У него был нездоровый вид, и Антон Павлович сразу определил: тубер­ кулёз, от которого и сам не избавился. Обычно при встрече начинались расспросы; так было всю дорогу. На этот раз Антон Павлович сам спросил высокого человека: — Вы не учитель? — Учитель, только бесправный... Ссыльный я... — Огребает шестьдесят рублей в год — и всё, — с горькой усмешкой сказал старик. — По рублю с ученика, да и то не все отдают... — Как же можно жить на такие средства? — изумился Антон Пав­ лович. — Д а вы ещё и больны... — Так вот живу... Летом рыбу ловлю, кормлюсь, а чтобы продать — некому... Неприятный холодок пробежал по спине писателя. Он хорошо знал жизнь этих тружеников, знал их одиночество и то тягостное непонимание, которым они часто бывают окружены. Он это видел там, в центральной России, не лучше положение учителей было здесь; к тому же он — ссыльный. Тяжело стало разговаривать, и рука невольно потянулась к порт­ сигару. Минутное молчание нарушил старик: — А вы далече путь держите? — Далеко... Еду на Сахалин... — Антон Павлович пожаловался на плохую дорогу и что эта поездка может затянуться на целое лето. — Сего­ дня я мог бы до Дубровино добраться, а лодки нет —-и сижу... Старик усмехнулся: — Не видал я ещё таких, чтобы туда но своей охоте ехали, всё боль­ ше со «свечками» гонят. А которым шустрым даже цепочки на ноги надевают... Вы туда на службу? Антон Павлович сказал, что он по профессии доктор и едет на Саха­ лин посмотреть, как живут люди, вырванные из общества и брошенные на этот остров. — Мы ведь совсем ничего не знаем о них. Осудили, сослали и всё... — А чего их смотреть? Кто туда попал — назад не возвращаются. Может, с тыщи один... — Старик взглянул на Антона Павловича каким-то изучающим долгим взглядом, потом на учителя и скороговоркой доба­ вил: — Одни калечат, а другие лечат, всем работы хватает и есть за что жалованье получать... Опять же за добрые дела туда не попадают... — Ты, Стратоныч, всех меряешь на одну мерку. Нельзя так. —- Из короткого разговора он поверил проезжему в его добрые намерения; это не из тех чиновников, которых ему приходится видеть. — Ты меня знаешь, — продолжал он, обращаясь к старику. — Я не вор и не убийца, и совесть моя чиста. Я пошёл народ просвещать и попал под колёса без­ душной машины; меня помяло и выбросило в Сибирь... Общество наше надо лечить... — Тебя вот залечили... Едва ноги волочишь... Учитель развёл руками: не понимает человек!.. Мысли этого несчастного были близки и понятны Антону Павловичу. В вечерних сумерках он видел горящие нездоровым блеском глаза и впа­ лые бледные щёки. Человек шёл к смерти и верил в свою правоту. Он был молод, а здоровья ему хватит, может быть, на одну весну. Грустно было смотреть на эту догорающую жизнь. Антон Павлович никогда не был членом какой-нибудь политической партии, но он хорошо знал общество, в котором жил;, знал тех, кто кормил,