Сибирские огни, 1954, № 2

конец, но в голосе его не было ни при­ вета, ни радушия. Старик развьючил оленя, переложил груз на другого, и всё так же недоволь­ но сказал: — Бери с собой харчи. У меня и для себя не хватает. Войдя со мной в лавку, он стал бес­ церемонно распоряжаться: — Бери, бери! Больше харчей надо. Дорога дальняя. Вон там баночки краси­ вые о консервами. Бери их! Чай не за­ будь, сахар... Когда продавец насчитал изрядную сумму, Борис Калинович с опаской noi смотрел на меня, но, видя, что я рас­ плачиваюсь, прихватил ещё кое-какую мелочь; — Для ровного счёта... Продукты были уложены, перемётные сумЫ закреплены, и мы отправились в путь. Узенькая проторённая оленями - тропа вилась между деревьями. Потом мы выехали на открытое место. Лес был уничтожен пожаром. Всюду из снега тор­ чали обуглившиеся деревья и пни. До цели мы добрались куда быстрее, чем я думал. Запорошенная снегом па­ латка вдруг встала перед нами. На де-: ревьях вокруг неё были развешены до­ машняя утварь, подпруги, сёдла. Рядом стояли легковые и грузовые нарты, ле- жало несколько пар подбитых оленьим мехом широких промысловых лыж. — Идём греться, — пригласил хозя­ ин. Развьючивать и рассёдлывать оленей стали жена Бориса Калиновича и стар-i ший сын, а мы вошли в полутёмную па-: латку. Хозяин засветил висевший на пе­ рекладине в чуме фонарь «летучая мышц». Стало светлее, и я принялся раз­ глядывать убранство чума. На привязанной к углам бечёвке ви­ сел ситцевый цветастый полог, отделяв- ший нечто вроде спальни супругов. К жердям были прицеплены эмалировав ные кастрюли. На печке стоял большой k закопчёный чайник, рядом — маленький фарфоровый. Всё свободное пространство в палатке застлано мелкими лиственничными вет­ ками, распространявшими приятный смо- листый запах. Тут же лежало несколько кумаланов — ковриков из лосиной кожи. Хозяйка, управившись о оленями, при­ нялась было собирать ужин, но Борис Калинович сказал несколько отрывистых слов, похожих на окрик, и она покорно отошла в сторону. Сидя на корточках с трубкой в зубах, она смотрела на меня острым, ощупывающим взглядом. Борис Калинович, между тем, разлсь жил купленные мною продукты, пригла- сил всех ужинать. Спирт был налит да-! же младшему сыну Васе. Выпив добрую порцию, Борис Калинович первый при-i нялся за еду. Он повеселел, стал разго­ ворчивей. — Лучшие охотники! — начал он с усмешкой, словно продолжая прерван­ ный разговор, — а я, значит, уж не охот­ ник? Кто же я?.. Он долго и зло говорил о своих обид­ чиках, не забывая, впрочем, приклады­ ваться к бутылке со спиртом. Вскоре он совсем захмелел, удалился за полог и почти сразу уснул. Жена охотника по-русски изъяснялась плохо. Она лишь с трудом отвечала на вопросы. Старший сын, в присутствии отца отмалчивавшийся, стал разговорчи­ вей. Младший братишка с мягкими меч­ тательными глазами, внимательно при­ слушивался к нашему, не особенно оживлённому разговору, не вступая в беседу. Вскоре все улеглись. Я проснулся от холода. В палатке темно.. Засветив электрический фонарик, взглянул на ча­ сы: шёл третий час ночи. Становилось всё холодней; стены палатки защищали только от ветра... Возле печки лежало несколько сухих поленьев, и я решил, чтобы отогреться, растопить печку. Ви­ димо, неосторожными движениями я потревожил Бориса Калиновича. Он вы­ сунулся из-за полога. — Брооь, — сказал он сердито, — ка­ кой сон при печке. Укройся, уснёшь. — Но чтобы уснуть при сорокаградусном морозе, нужна привычка. Я с завистью смотрел на сыновей Бориса Калиновича и чувствовал, что коченею всё больше и больше. Согреться можно было лишь у костра, Я вышел из палатки, но, сколько ни искал, не нашёл поблизости ни куска сухого дерева. Вот почему Борис Кали­ нович обеспокоился, когда я хотел раз­ жечь печь. После мучительной ночи в палатке, хорошо дышалось на вольном просторе тайги. Лунный свет казался особенно яр­ ким. Снег напоминал мягкий пух. По­ дошла чёрная собака, седая от мороча, за ней другая. Стали ластиться. Здеш­ ние охотничьи собаки не злые, подпуска-: ют к себе посторонних. Только на охоте, со зверем, они свирепы. В морозном воздухе малейший звук разносится далеко. От этого лесная ти­ шина наполнена какими-то неясными звуками, шорохами. Я вернулся в палатку. Но уснуть мне удалось только утром, когда хозяйка разожгла печку и сразу стало тепло. Разбудили меня оживлённые голоса. Борис Калинович с кем-то разговаривал. Когда дверцу печки раскрыли, чтобы подбросить дров, помещение осветилось, и я узнал собеседника хозяина. ...В Токме то появляется, то на время исчезает молодой эвенк. Он отличается от всей местной молодёжи. Из-под шапки у него свешивается чёрный клок волос, закрывающий глаза. Лицо смуглое, поч­ ти коричневое с резкими чертами.. Смот­ рит он всегда исподлобья. Одевается в