Сибирские огни, 1954, № 1

ступеньки жизни за работой. Как воин в битве!», или: «— ...Время вели- кая ценность и его надо израсходовать бережно и расчётливо!», а, Как этому поверить? Тем более, что через две страницы Швецов снова обре- тает свойственный ему язык: «И зачем только ему (Аносову — В. Р.) понадобил­ ся Петербург-столица? Что в нём хоро­ шего?.. Это наш кремешок! Правдивая душа. Вернись, дорогой, без тебя ровно завод опустел». Мы думаем, что великую ценность пи­ сателя —- язык автор расходует порою нерасчётливо, не бережно. Язык книги в ряде мест требовал обязательной шли­ фовки. В частности, его надо освобождать от таких неожиданных звукосочетаний: «уши у Павлуши вспыхнули...», или: «...нос к носу столкнулся с Аносовым». Е. Фёдоров, безусловно, умеет расска­ зать подлинно поэтически, например, о булатном клинке. Вот один пример: «Па­ вел Петрович брал каждый клинок и подносил к солнечному лучу. Прекрао- ная сказка! Сердце учащённо билось при игре нежных тонов и полутонов металла. Холодная синь растекалась по волнисто­ му булату и незаметно переходила в се­ ребряную изморозь. Чудилось, что там, в глубине сплава, горит и струится, про­ ступая на поверхность булата, синее мерцающее пламя». Хорошо сказано! Но когда подобные описания, иногда с небольшими вариа­ циями, а иногда почти дословно, снова и снова повторяются на многих страни­ цах, воздействие их на читателя посте­ пенно ослабевает. Через всю книгу назойливо проходят несколько полюбившихся писателю эпи- тетов. Вполне естественно звучит, напри-? мер, выражение «не утерпел» в прямой речи испуганного рабочего. На грозный окрик начальника горных заводов Ураль­ ского хребта генерала-аракчеевца Глин­ ки: «— Из рудника бегал?» — рабочий упавшим голосом отвечает: «— Бежал, л*раше превосходительство, не утерпел, по семье соскучил» (стр. 298). Но этим словечком почему-то буквально пересы­ пана и авторская речь: «И Павлуша не утерпел» (стр. 26), «Он... не утерпел — спел её» (стр. 28), «Аносов не утер­ пел и обнял Лушу» (стр. 113), «И этот не утерпел и похвастал» (стр. 114), «Тут и русские гравёры не утерпели» (стр. 138), молодой литейщик «не утерпел и спросил» (стр. 271), «Аносов не утерпел и вышел из палатки к костру» (стр. 342) и т. п. В различных словосочетаниях выражение «не утерпел» встречается и ещё много раз! Пожалуй, не менее часто повторяются глаголы: «утёр», «утирал», «утирался». Такие определения относят­ ся едва ли не ко всем персонажам: И, наоборот, случается, что взаимо­ исключающие по смыслу эпитеты адре­ сованы одним и тем же лицам в преде- лах одной сцены. «Работные были одеты в праздничные одежды, причёсаны и по виду благостны». «Несмотря на празд- ничную одежду и умытые лица, Аносов поразился измождённым лицам работ­ ных. Они угрюмо протянули царю хлеб- соль...» Одна фраза отделена от другой десятью строками. Но какими же были в тот мир по виду лица работных: «благостными» или «угрюмыми»? Порою однообразно до такой степени, что стирается индивидуальность дей­ ствующих лиц, говорится о различных людях. Вот — начальник Златоустовско­ го горного округа Татариной: «Его за­ плывшие жиром маленькие глаза скучно обежали собравшихся». И ещё: «Он устало закрыл глаза, утомясь от беседы». Вот академик Гесс: «Он скучающе под­ нял вылинявшие глаза». Вот Алек­ сандр II: «Царь устало сомкнул глаза». И еще: «Александр... поднял на Аносо­ ва утомлённые глаза», Луша «устало за­ крыла глаза». Иногда совсем рядом встречаются та­ кие авторские «ремарки»: «Дибич выразительно посмотрел на горного офицера». И буквально через» десять строк снова: «Дибич выразитель­ но посмотрел на горного офицера». О генерале Глинке сначала говорится, что он «заорал... как бешеный бык», a. потом, что он «фыркнул, как стоялая ло­ шадь». Но, право же, эти «зоологиче­ ские» сравнения являются довольно при­ митивным способом обрисовки «злодея». Совершенно ясно, что хотя всё это можно назвать мелочами, — этих «мело­ чей» слишком много, и где-то наступает предел, за которым количество их в са­ мой языковой ткани романа переходит в качество! Особенно досаден тот факт, что подобные, бросающиеся в глаза оплошности и повторения идут у такого опытного писателя, как Е. Фёдоров, не от бедности языка, а исключительно от небрежности, нетребовательности к себе, торопливости. Указанные недостатки не могут не сни­ жать в какой-то степени ценность этой, несомненно, полезной книги. Надо наде­ яться, что автор, проделавший огромный труд и уже добившийся больших резуль­ татов, доработает для нового издания свой роман. Это тем более целесообраз­ но, что «Большой судьбой» Е. Фёдоров фактически открыл читателю новую ин­ тересную страницу из истории отече­ ственной науки и техники, впервые рас­ сказал о жизни Павла Петровича Аносо­ ва — замечательного сына талантливого русского народа.