Сибирские огни, 1954, № 1

— Думал, знаешь. — Сомнений нет? — Сомнения... Да можно'ли без сомнений? — признаётся Аркадий.— И сомнения, и страдания, и ревность... Верно. Только одно обещай мне: сомнениям и ревности выходить навстречу. От опасностей не бегать. ** * Отец откладывает газету, но не встаёт сыновьям навстречу и не сни­ мает очков. Несомненно, он сердит. Точно так он, бывало, смотрел на них, нашаливших мальчишек, прежде чем начать внушение. Денису Петровичу Богатырёву под шестьдесят. Высокая фигура его суха, бритое лицо морщинисто. На острых коленях лежат большие, тём­ ные руки. Он худ, но не слаб. Корпус держит прямо. Широкие плечи угло­ ваты, заострены. Денис Петрович принадлежит к числу тех людей, кото­ рые под старость худеют, но не теряют силы, ибо постоянный труд закалил организм, дал крепость мускулам. До самой своей смерти эти люди могу­ чи; они не знают дряблости и бессилия. На лице особенно примечательны брови — белые, густые и длинные, как у иного усы. Они придают лицу доброе выражение, но Денис Петрович гонит его прочь. Николай помнит отца таким, почти не стареющим, не меняющимся, уже лет двадцать. Кажется, он больше никогда не изменится, будет вечно жить сильным, умелым, требовательным мастером по металлу, способным при случае схватить пудовый молот и трахнуть им из-за плеча по нако- Еальне. — Слава богу, пришли, — говорит отец немножко хриповатым голо­ сом. Старомодное «слава богу» не предвещает ничего хорошего. — Дела, отец, — подходит к нему Николай с доброй улыбкой, загля­ дывает в газету, надеясь, что удастся перевести разговор на газетную тему. — Новенькое есть? —■Хитришь?— разгадывает отец.— Нет, ты объясни, почему опять,— он бросает взгляд на большие стенные часы с медным маятником,— опять в двенадцать домой. — Заседали, папа. — Писали, обсуждали, заседали... Добре. Работа! И Аркадия туда же потянул. А-ах, х-хорошо! Отец восхищается с таким язвительным сарказмом, что Николай не смеет возразить. Денис Петрович продолжает говорить сурово, неприми­ римо. Видно, у него накипело, он долго обдумывал и решил теперь всё высказать. — Думаешь, так партийную работу подымают? Заседай хоть круг­ лые сутки... Ишь, привык — в двенадцать да в одиннадцать, да опять в двенадцать. Отец сидит с газетой, в газету не глядит, считает минуты. Отец ждёт сильно занятых сыновей. Семья, называется. Срам! — Папа, мы...— ласково говорит Аркадий и садится подле отца. — Помолчи, —- сурово отстраняет его Денис Петрович. — И до тебя доберусь.— Он снова обращается к старшему.— За всё руками хватаешь­ ся. Надо головой, а ты руками: р-раз-два, взяли! Помнишь, на производ­ стве штурмовали? Было время, чего там... А у тебя и в партийной работе и... и в жизни штурмовщина да заседательская суетня. Куда толь­ ко партийное бюро смотрит. Денис Петрович толчком отрывается от стула, начинает ходить по комнате, громко, сердито шаркая домашними туфлями. Сыновья следят за ним глазами.