Сибирские огни, 1953, № 6

Иван ВЕТЛУГИН С.НОВО КОМБАЙНЁРА Недавно у нас провели испытанье оружия грозной, невиданной силы. В тот день выполнял я другое заданье ,— простое мне дело поручено было. Шло лето, и в поле колхоза просторном гудел мой комбайн. Я стоял за штурвалом и, радуясь светом наполненным зёрнам, с колхозного поля путь в мир открывал им. В работе спешил я. С бесчётных гектаров убрать урожай мне хотелось быстрее. Я думал не только о наших амбарах, — я видел в тот миг и голодных Бомбея. Ведь мне, комбайнёру богатой Сибири, так радостно было б услышать однажды, что больше голодных и нищих нет в мире, нет тех, кто всю жизнь изнывает от жажды. Работал я с думой такой на комбайне... Мотор рокотал, и катился тот рокот ио нашим сибирским равнинам бескрайним, а слышен был очень и очень далёко. Его услыхали в Афинах, в Бомбее рабочий, крестьянин, бесправные кули, и стали глаза их куда веселее, и в сторону нашу с надеждой взглянули. И там, за седым океанским простором, где в камень закованы дымные дали, услышан он был, и военным моторам со злобой его заглушить приказали. С утра на маневрах гудят бомбовозы, на карты наносятся новые базы, в эфире звучат громогласно угрозы, н тайные пишутся в штабах приказы. Зачем это — чтоб запугать меня, что ли?! К чему свистопляска такая в эфире?! Я вёл свой комбайн по пшеничному полю с мечтою о счастье, с мечтою о мире. Я даже сейчас не напомнил о том бы. что грозную тайну давно мы раскрыли, когда бы мне сами чудовищной бомбой зачинщики новой войны не грозили. Не страшные бомбы, а хлеб людям нужен, и мир на планете всего им дороже. А бомбы... Нет, нам смертоносным оружием не нужно грозить. Есть у нас оно тоже! МАШЕНЬКА Третье лето девушка до зорьки поднималась, к стаду шла легко. Там в её холодное ведёрко тёплое струилось молоко. Приезжал учёный к ней из центра, и минувшей ласковой весной фотоочерк двух корреспондентов был о ней в газете областной. Ей ребята кланялись с почётом, кое-кто вздыхал исподтишка, а для счастья полного чего-то не хватало девушке пока. Иногда тайком себя жалела, что она, мила и весела, много снов ещё не доглядела, хоть подолгу в клубе не была.