Сибирские огни, 1953, № 6

— Не хотите водочки, брезгуете, давайте в шахматики, а? — обра­ щается к нему хозяин. — С удовольствием. Но сегодня надо срочно сдавать работу, — и Л азо принимается за чертёж. — Отлично, не будем мешать. — Хозяин вышел. Входит Даша . — Сотру у вас тут пыль, — громко говорит она. Протирая на столе веши, она незаметно кладёт на чертёж записку, в которой Л азо прочёл: «Осторожно, хозяин вас подозревает. Порвите...» — Лента, банта, банта, банта! Шелка, чесуча! — кричит нараспев молодой китаец, шагая по улице. К дому подъехал лихач. Из кузова ловко соскочил офицер. Это Смирнов. Он подал руку красивой высокой даме. Это сестра Н адежда . — Вот здесь и проживает ваш дядя Николай Николаевич, — гово­ рит Смирнов. — Благодарю вас, полковник. Я так волновалась на вокзале. Оче­ видно, дядя не получил мою телеграмму. Что бы я делала, Мишель? Ты. мой ангел-хранитель. — С моим лицом трудно походить на ангела... — отвечает Смирнов,, кокетничая, указывая на шрам, идущий от виска через всё его лицо. К ним подбегает китаец: — Шибко красива мадама. Лента-банта купи. Моя дёшево отдай. Надевай, красива будешь. Господин капитан тебя полюби, жениса тебе будет. Д ам а и Смирнов расхохотались, а китаец вдруг уставился в лицо Смирнова и, не отрываясь, в ужасе смотрел на его шрам. В китайце мы узнаём Мишку. — Ах ты, китаёза! — ударил Мишку перчаткой по лицу Смирнов,— понимаешь ты в красоте, как свинья в апельсине. — Моя понимай. Мадама шибко красива. Капитана шибко храбра* красива тоже, — оправившись от испуга, говорит Мишка. — О! Он понимает и отличает мужскую красоту от женской, ■— смеётся Надежда . — На вот тебе и помоги нам внести вещи. — Она су­ нула Мишке бумажку. — Спасибо, мадама... — и Мишка, схватив чемоданы, побежал с ними на крыльцо. — В «Золотом роге» я заказал столик. Надеюсь, ты разрешишь мне заехать за тобой вечерком... Вечер воспоминаний, Наденька, — покло­ нился Смирнов. — Ах, Мишель... — и Надежда протянула ему руку для поцелуя. Смирнов приложился к ручке, вскочил в пролётку. Н адежда махнула ему рукой и пошла к крыльцу. — Боже мой, боже мой! Н адежда , ты ли это?— стоя на крыльце с распростёртыми объятиями, говорил хозяин дома. По его лицу текли пья­ ные слёзы. — Я, дядя, я, милый дядя! Как ты осунулся, господи!.. — Д а , да, да , — глотая слёзы, лепетал дядя. В комнате Л азо Мишка развернул на полу свой тюк и, показывая товары, быстро говорил: — Вам здесь нельзя оставаться даж е до вечера. Уходите сейчас со мной. Это он, я его сразу узнал. У него моя отметина на щеке. Это я егс шашкой тогда за отца.