Сибирские огни, 1953, № 5

лист и старый человек — в дедовья тебе годится. Только что уехал! А хватись ты раньше, на исправление, может, ушло бы час, не больше. — В трактор не влезешь. И вообще знаешь что, дед, ты лучше про своих коней рассуждай. А к нам не встревай, — мы уж как-нибудь сами... — Не встревай? Видали его? Я может душой за машину болею, а ты на меня цыкаешь, — рассердился старик. — Машину мне жалко! А. вот у тебя, Петро, душа чересчур спокойная. Я тебе один случай расскажу: слушай да на ус мотай. Давно это было, а вот помнится... Мальчишкой работал я на селе у кузнеца. Меха раздувал. Ухвачусь за кольцо и дёр­ гаю ц. лый день, аж искры из глаз. Маленький был, силёнок-то. как у воробья. Но не об этом речь. Мастером у меня был старик, Максимы- чем его все звали. Лет, пожалуй, сорок простоял он у горна. На его руки посмотреть — страшно делалось. До того они все пожжены да железом покалечены. Прокопий Ильич Кононов, что в эмтеэсе работает, помнит его. Кузнечному делу у него учился. — Ты, дед, оказывается, мастеровой? — удивился Жорка. — Всё бывало, — вздохнул Назар Фомич. —Жизнь — она раньше человека не только в кузню, в омут загоняла. Это не теперешнее время: захотел — на курсы пошёл, захотел — на инженера учишься. Ну и вот про случай-то я начал. Работали это мы с Максимычем однажды, колёса обтя­ гивали. Дело летом происходило. В кузнице духота, потом исходим. Мак- симыч и говорит: «Давай, Назарка, передохнём, руки я себе отмахал». Ну, а я и рад. Бросил меха, сел на наковальню, и только это рот раскрыл спросить что-то, а Максимыч вдруг как размахнётся, да как поддаст мне затрещину. Я чуток что не упал. Соскочил и ничего не пойму: за что он меня? А он грозит пальцем: «Я, говорит, на этой наковальне кусок хлеба себе добываю, а ты на неё садишься поганым местом. Не смей этого де­ лать...» Так он мне и сказал. Понял, нет, к чему это? — сердито поглядел старик на Томилова. — Ничего не понял. — Ну... зато другие уразумели. Вот теперь ты и соображай: касает­ ся это тебя или не касается. А по-моему, сидишь ты на машине без вся­ кого уважения к ней!.. А машина-то — она ноне чья? И на кого рабо­ тает? А? Этак-то, брат. За столом на минуту стало тихо. Все сидели в какой-то задумчивости. — Жорка и Семён сегодня не шумят, — сказала повариха, — а то всё как молодые петухи. Утресь чуть не поссорились, всё выясняли, какое на свете озеро глубже. — Скучно им: в стенгазету не попали, — сказал кто-то. —■И волчьей норы сегодня не встретили, — рассмеялся Добрыдень. При упоминании о волчьей норе трактористы оживились. Неудачный поход Семёна и Жорки за волчатами был известен всем в бригаде. Посы­ пались шутливые реплики: — Пуганула их волчица. —■Охота, так охота. — Расскажи, Сеня, как за ломиком ползал по-пластунски. — Чего говорить, ползал и всё, — Семён смущённо взъерошил белё­ сый чуб. — А если опять карикатуру нарисуют на тебя? — Пусть рисуют, а что особенного, — с улыбкой ответил Семён. Кубрин слушал дружеское подтрунивание трактористов над товари­ щем и был доволен за Семёна: парень не сердился, вёл себя спокойно. «Хорошо, правильно», — мысленно одобрил Николай Павлович. Заговорили о том, кто сколько выработал в этот день. — Лапин, а Грачёв опять впереди, не нагнать тебе его, — сказал бригадир.