Сибирские огни, 1953, № 5

писал в дневнике 31 декабря 1900 года: «Главная неестественность драматиче­ ских произведений есть то, что говорят все лица одинаково долго и их слуша­ ют. В действительности это не так: каж­ дое слово имеет возможность говорить и выслушивать по свойствам своего харак­ тера и ораторского искусства»1. Это был своеобразный теоретический вывод, к ко­ торому пришёл Толстой после работы над рядом драматических произведений. В драме «Шивой труп» речевая харак­ теристика действующих лиц достигла большой выразительности. Даже самые незначительные эпизодические фигуры имеют свои специфические словечки, ха­ рактерные стилистические обороты, под­ чёркивающие их положение в обществе и индивидуальные особенности. Нянька Протасовых произносит в пьесе всего несколько фраз, но слово «водица», «горести», «ребёночек», вы­ ражение — «смотреть тошно», почти­ тельный, на «вы» (что выражается во множественном числе) рассказ про ба­ рыню Лизу, которая «что-то писали да плакали» являются теми яркими дета­ лями, за которыми виден облик простой деревенской женщины, испытавшей воз­ действие городской культуры. Толстой наделяет речь доктора, появ­ ляющегося буквально на минуту, специ­ фическими профессиональными словами. Доктор не говорит «горло», а выражает­ ся медицински точно — «гортань», не «опрыскивание» или «вдувание», а «пульверизация» и т. д. Непосредственностью и безыскусствен­ ностью отличается речь цыганки певицы Маши. Речь её так же проста и искрен­ на, как её чувства. Фразы у Маши короткие, ясные. Вместе с тем в них чув­ ствуется некоторая музыкальность, на­ певность, идущая от народных цыган­ ских песен. Это заметно хотя бы в том, как она говорит родителям о своей любви к Феде: «крепче всех ваших замков моя любовь...» Яркими красками в духе свах Остров­ ского расцвечено причитание цыганки — матери Маши, обращённое к Феде: «по­ губил ни за что дочку, кровную, един­ ственную, ненаглядную, брильянтовую, неоценённую, в навоз втоптал...», «Ов­ ца беглая», «голыш», «не бурчи», «шку­ ра». Эти и другие слова встречаются в речи матери и отца Маши. Совсем иначе выражается верный страж закона — следователь. Он не мо­ жет расстаться со служебными, заучен­ ными, трафаретными фразами: «прошу покорно», словечками: «так-с», «хоро- шо-с», «очень хорошо-с», хотя для всех совершенно очевидно, что ничего хоро­ шего в той истории, которую он раска­ пывает, не будет ни для него, ни для окружающих. Вся эта словесная шелу­ ха нужна следователю для прикрытия 1 Л. Н. Т о л с т о й . Дневник. Полное соб. соч., т. 54, стр. 78. своего внутреннего убожества, как спо­ соб собраться с мыслями и более ловко, с достоинством провести очередной до­ прос. Достаточно было Протасову заго­ ворить об отвлечённых моральных категориях, не относящихся к судопро­ изводству, как следователь растерялся и противопоставил обвинениям Протасова одну привычную служебную фразу; «я вас арестую». Совершенно иную, более сложную ре­ чевую характеристику получили Федя, Каренин, Абрезков. Возбуждённый, рас­ строенный и неудовлетворённый жизнью Федя Протасов наделён нервной, преры­ вающейся какими-то внутренними раз­ думьями речью. Вот, например, как от­ вечает Федя Саше, упрашивающей его вернуться домой. «Это тебе кажется... Да не в том дело, то есть не то, что не в том дело, а главное дело в том, что я-то не могу. Знаешь, толстую бумагу перегибать так и этак. И сто раз пере­ гнёшь, она всё держится, а перегнёшь в сто первый раз, и она разойдётся. Так между мной и Лизой. Мне слишком больно смотреть ей в глаза. И ей так же». Вместе с тем в речи Феди можно за­ метить особую задушевность, лирич­ ность, когда он говорит о своих пережи­ ваниях. Общение с простыми людьми, цыганами сказалось на нём. Нередко можно встретить у него народные вы­ ражения вроде: «хныкать», «разворачи­ ваешь нутро» или цыганские словечки («барарай»). Когда ню он говорит о не­ любимых им представителях дворянско­ го, чиновничьего общества, речь Феди приобретает ироническую окраску. Тако­ ва его характеристика лучшего друга Каренина: «мой же приятель и хороший, хороший человек, только прямая во всём противуположность мне. А так как у меня гораздо больше дурного, чем хо­ рошего, то это и был и есть х о р о ш и й , о ч е н ь х о р о ш и й человек: ч е с т ­ ный , т в ё р д ы й , в о з д е р ж а н н ы й и п р о с т о д о б р о д е т е л ь н ы й » . Это не первое со стороны Феди много­ кратное и намеренное повторение, под­ чёркивание высоких моральных качеств Каренина невольно переходит в иронию. Добродетельный, уравновешенный, до­ вольный собой и жизнью, Виктор Каре­ нин изъясняется полными, плавными, но страшно скучными фразами, лишённы­ ми какого-либо своеобразия, оригиналь­ ности. Особо подчёркнута драматургом изы­ сканная, равнодушно-вежливая и чопор­ ная, с частыми обращениями к француз­ скому языку, речь аристократов князя Абрезкова и Анны Дмитриевны Каре­ ниной. Нередко половина фразы ими произносится на русском языке, дру­ гая — по-французски. Разговор практичной и простовато-ци­ ничной, несколько лицемерной матери Лизы Анны Павловны включает частое