Сибирские огни, 1953, № 5

менной Тунгуске, и посидит на том огромном камне, заросшем мхом, на берегу широкого Енисея, где сидела Любушка... Захотелось немедленно ответить Любе. Подруги сели и сочинили ей длинное весёлое послание, но вспомнили, что некуда отправлять: ведь об­ ратного адреса Любушка не имеет — теплоход и теплоход, догоняй, когда он без остановки плывёт по реке на север! Тогда подруги написали подробное письмо Зине Жук в лагерь, а по­ том пошли, позвонили в редакцию Сергею Петровичу и прочитали ему Любино письмо по телефону от начала до конца. Сергей Петрович очень обрадовался и благодарил девочек за то, что они не забыли о нём: пос­ леднее письмо от Ольги Григорьевны было ещё из Красноярска, и он начинал уже беспокоиться. Его ответы они слушали, тесно сблизив головы возле трубки. — Вот дочка, так дочка, — говорил он. -—Подругам по десять стра­ ниц катает, а отцу строчечку не нашла времени черкнуть. Потом он спросил, как живут и чем занимаются девочки, хорошо ли проводят каникулы. — Хорошо! — ответили они хором и засмеялись, но Галя сразу умолкла: она увидела в это мгновение себя со стороны глазами той взрос­ лой Гали, которая остро подмечает в маленькой Гале наивность и дет­ скость... Как давно не испытывала она этого ощущения — даже странно! В последний раз это было у Любы в гостях, в день Любиного отъезда, а с тех пор ни на секунду не взрослела девочка. Галя смотрит на себя на ту с жалостью и укором: ей видно, как неверно вела себя она эти дни, как много совершила ошибок-просчётов, как бессмысленно терзалась в Боко­ вом переулке, а не шла, не бежала немедленно к людям... Сейчас она радуется наступившему для неё облегчению, заливается с подругой сме­ хом, но разве уже время и место веселью? Разве без остатка стёрлись следы пережитого и не мучает что-то ещё нерешённое? — Ты что присмирела? — спросила Рая. — Хочешь мороженого? Она купила мороженого и предложила посидеть в сквере, в тени аккуратно подстриженных круглых деревьев. Подруги сели на скамеечку. — А знаешь, Галка, — начала Рая, аппетитно облизывая мороже­ ное. — Вот мы с тобой ссорились, помнишь? Спорили об активности в жизни. И я должна признать, что ты абсолютно права. Думать только о себе — хамство и наглость. А вот я... — Рая вздохнула, —- какая-то не­ чуткая... Приехала с дачи, носилась по своим делам, а про тебя не вспом­ нила... Ну, отчего, отчего мы, молодые, такие. То есть не мы, а я, отчего? — Избалованная ты, — ответила Галя, вспомнив, как такими сло­ вами о Рае когда-то говорила Любушка. — Это верно, — Рая опять вздохнула. — Но ведь можно исправить­ ся, правда? Нужно только, чтобы тебя понимали родители... А меня не всегда понимают: я уже подряд несколько дней перевоспитываюсь, а они думают, я неисправленная. Что-нибудь сделаю, а они наругают, ну, и пошло, поехало, я не сдержусь... Вот у Любы хороший отец, правда? —- Да, да, — согласилась Галя. Она рассеянно слушала и машинально поддакивала. Нерешённым в жизни её оставались именно отношения с отцом. Сейчас он никуда не уходит по вечерам, но с ним Гале попрежне- му неловко, словно чего-то стыдно... Никакими развлечениями, никаким весельем не захлестнуть этого ощущения... Значит, надо не трусливо бежать и прятаться в развлече­ ниях, как делала до сих пор маленькая девочка, а смело итти к отцу и решать нерешённое...