Сибирские огни, 1953, № 5

крытого на ремонт Дворца, и всё расстраивало вокруг: и усыпанный из­ вестковой пылью пол, и оголённые без занавесок окна, и женский голос, доносящийся из директорского кабинета... На улице попрежнему пекло солнце. Галя без цели пошла по городу, глядя перед собой на асфальт, в котором виднелись свежие вмятины от сотен каблуков, и думала, как много сегодня прошло в этом месте разных людей, а какие это люди — никогда не узнать, потому что следы от всех остаются почти одинаковые — каблук и каблук... «Все одинаковые»... И никто не встретился знакомый... Вот школа... Во дворе её тоже незнакомые люди — должно быть, рабочие... И тут ремонт. Разве зайти к Дмитрию Ивановичу? Только он очень занят и не думает ни о какой Перфильевой. Сколько у него таких девочек, для которых он должен приготовить к осени школу? Конечно, по работе он интересуется всеми, а на самом деле, может, и он такой же, как Ксения Львовна... Галя повернула в сторону Любиного дома и прошла мимо него — сейчас и в нём никого нет: Сергей Петрович в редакции, а Витя ещё не приехал... Да если бы и приехал, что ему до какой-то Любиной подруги... У него свои друзья — студенты... Можно было бы, конечно, зайти потом к Сергею Петровичу, переменить книги... Но уже и читать не хотелось... Сходить бы к Андрюше, да неизвестно, где он живёт... Может, и его нет в городе... Она вернулась домой усталая, разморённая, внутренне совершенно опустошённая. Блуждание по городу измотало вконец, и ещё мрачнее вы­ глядела своя комната в доме, затерянном среди пыльной тополиной лист­ вы Бокового переулка, и ещё тоскливее стало в этой комнате Гале, зате­ рянной во всём мире среди людей... Захаровна посмотрела с ухмылочкой: — Нагулялась? Она как будто заранее знала, что Галя не встретит в городе ни одно­ го знакомого и ничего не вынесет для себя из прогулки, а только устанет. И в вопросе старухи уже не было сочувствия — одно злорадство. Галя не выдержала и крикнула: — А вам не всё равно — нагулялась или не нагулялась? Захаровна смиренно скрестила на животе руки, но сказала строго: — Что же кричишь? Разве я виновата, коль в жизни твоей разлад? — А вы не вмешивайтесь в мою жизнь, не вмешивайтесь... Это не ваше дело! — Да я и не думаю, господь с тобой... Живи, как умеешь... У меня свои дела, у тебя свои... — Да, да, свои! — вызывающе сказала Галя, но Захаровна продол­ жала тихо, не обращая внимания на Галины слова: — Я ведь только о чём говорю? Покинули тебя все... Одна ты... Одна, как перст... А потому это, что все люди такие... Себя только знают... — Неправда, неправда! — даже топнула ногой Галя и бросилась в комнату. Захаровна вздохнула и медленно пошла к себе. — «Противная, противная старуха!» — мысленно твердила Галя, шагая из угла в угол, а потом, немного успокоившись, села на диван и задумалась... Какая она сама стала несдержанная, грубая... Конечно, старуха выдумывает всякие гадости, но что с неё взять — она уже отживает свой век — не равняться же с ней... А в остальном она даже как будто неплохая, заботится по-своему... И когда вечером Захаровна, осторожно постучав, заглянула в ком­ нату и предложила Гале съесть тарелку супа («проголодалась, небось, иди, похлебай»), Галя молча встала и вышла на кухню, а потом пошла