Сибирские огни, 1953, № 5

отца — из большого и сильного он сделался несчастным и тихоньким... А в другой раз мама прямо сказала: — Товарищ Перфильев, ну где ваша твёрдость? Вчера вы говорили так, а сегодня под чужим влиянием этак... Нехорошо, нехорошо... Это было уже здесь, вон в той комнате... Мама лежала, а папа сидел на её кровати и держал за руку. Галя стояла тут же, у комода, и смотре­ ла на них. Папа только что пришёл с работы и рассказывал о новостях. И мама шутливо сделала ему выговор. Он засмеялся. Он не обиделся на шутку... Но Галя поняла, что мама не просто шутила... Вообще она была умная, спокойная и добрая, дорогая мамочка. Маленькой Гале она казалась красивее всех! Сейчас Галя понимает, что красавицей её нельзя было назвать — круглолицая и рот крупный, но глаза... глаза так чудесно светились — большие, карие, и так ласково смотрели на Галю... Мама всегда во всём советовала папе, как надо поступать. Он слу­ шался её, а потом благодарил: — Спасибо, Леночка... Ты была права... Мама мягко улыбалась. Она радовалась, если у папы всё удачно вы­ ходило, и Галя видела, что им очень хорошо вместе и что отец готов сде­ лать для мамы всё, всё! Когда врачи сказали, что маме вреден климат на юге, отец сразу решил переехать в Сибирь. И хотя ему пришлось бросить работу, он бросил её без колебания и привёз маму сюда, в этот сибирский город. Климат и здесь не помог, но Галя гордится папой: он проявил твёрдость — ведь его не хотели отпускать, но он настоял, и эту твёрдость придала ему любовь его к маме. Незадолго перед маминой смертью, после одного из тех страшных приступов болезни, во время которых обыкновенно никто не смыкал глаз всю ночь, папа, усталый и потрясённый, вышел из спальни вот сюда в комнату, сел на диван и произнёс одну фразу — её Галя тоже никогда не забудет. Он сказал: — Что я буду без неё делать... Он не спрашивал у дочери, он даже не смотрел на Галю, а просто вслух подумал, и Галя ничем не могла помочь папе, она лишь подошла, села рядом на диван и обняла папу. Так они и сидели, боясь шевельнуть­ ся, чтобы не потревожить больную, впавшую в короткое забытьё... А как он потом плакал на похоронах! Галя даже не подозревала, что взрослый мужчина может рыдать так безутешно, так громко, сотрясаясь всем телом. Сама Галя не плакала. Это было странно и необъяснимо. Словно вылив все слёзы в первые часы горя, она больше не находила их у себя. Или вид плачущего отца так поразил её, что захлопнулось серд­ це и зачерствело? У Гали и до сих пор нет слёз. Сколько раз, успокаивая отца, она думала, что если измерять любовь выплаканными слезами, то получится, что папа любил маму гораздо сильнее, чем она, Галя... Как же, наверное, тяжело было папе, когда он возвращался домой и его не встречала даже дочка, загостившаяся у подруг... Смеет ли она сейчас осуждать его за то, что он праздновал сегодня на именинах? Он пошёл туда не от радости и веселья, и едва ли ему было там хорошо, иначе он не улыбался бы так жалобно и не говорил бы, с грустью пока­ чивая головой: — Вот оно... как получилось... За стеной во дворе странно близко залаяла собака. Галя встрево­ женно приподнялась и сразу вспомнила о чёрном лохматом псе, которого недавно купила и привела Захаровна. Пёс погавкал и умолк. Но вспугну­ тые мысли не возвращались, и Галя, уже ни о чём не думая, лежала в темноте с широко раскрытыми глазами, прислушиваясь к тому, как тяж­ ко вздыхает во сне отец...