Сибирские огни, 1953, № 5

II С болью в сердце свернула Галя в этот безлюдный зелёный переулок. Год назад приехали они сюда — Галя и папа, ещё вместе с мамой,— и здесь потеряли её... И уже не мамина болезнь — многолетняя и мучи­ тельная, а именно этот городской закоулок представился Гале единст­ венным виновником безутешного горя. Как будто, не поселись они тут, всё было бы по-другому... Особенно неприятен дом, в котором приходится жить. Бревенчатый, с голубыми ставнями, под красной железной крышей, он, выставив перед собой заросший палисадничек, поглядывает на мир тремя окнами молод­ цевато-задиристо, крепко сколоченный, добротный. Может, как раз по­ тому, что он так красив и прочен, Гале неприятно подходить к нему — ведь точно таким стоял он и два месяца назад, а тогда ещё была жива мама... Когда год назад папа переезжал в этот город, ему на работе обеща­ ли квартиру в новом корпусе. Сколько было увлекательных разговоров о новоселье! Но квартиру до сих пор не дали, и вот Галя, пересилив себя, должна снова входить в чужой бревенчатый дом с опустевшей маминой спальней... В эту спальню почти всегда закрыта дверь — туда редко заглядывает Галя, а папа и вовсе... Вообще Галя старается почаще гостить у подруг, а папа с утра до вечера находится на работе. Только одна Захаровна бесшумно бродит по дому, выползая из своей угловой комнатушки. Вот она стоит сейчас посредине двора, держа за верёвку суетливого лохматого пса, и молча глядит на Галю — высокая сухая старуха с зам­ кнутым выражением лица, повязанная чёрной косынкой у подбородка, с бескровными губами и цепким колючим взглядом из-под кустистых се­ дых бровей. Молчаливая и медленно передвигающаяся, она целый день копошит­ ся в своём неприхотливом хозяйстве — возится на грядках, собирает на улице в мешок траву для козы, носит от водокачки воду на коромысле неполными вёдрами. А вчера привела этого пса — боится, чтоб не по­ хитили её драгоценность — козу. В доме Захаровна такая же квартирантка, как и Галя с папой. Хо­ зя ев а— почётный железнодорожник и его жена — уехали в Ташкент к сыну, а дом сдали папе на целый год, а Захаровна как жила здесь при хозяевах, так и осталась, только захватила в своё пользование весь огород и сарайчик, куда поместила козу. Галя видеть спокойно не может Захаровну. Захаровна как бы завер­ шает круг всего неприятного и враждебного, что связано для Гали с жиз­ нью в Боковом переулке. Именно не где-нибудь, а здесь в доме, в кото­ ром умерла мама, оказалась соседкой эта нелюдимая старуха, чужая и непонятная. По договорённости с Галиным отцом, Захаровна убирала у них в комнатах — вытирала мебель, подметала пол. Она делала это сначала совершенно безмолвно, как будто кроме неё в комнате никого не было, ни к чему не проявляя интереса, ни о чём не расспрашивая. Лишь изред­ ка Галя ловила изучающие и неодобрительные взгляды, которые старуха бросала то на неё, то на маму с папой. Должно быть, семья Гали была старухе тоже бесконечно чужда и непонятна со всем своим распорядком. А когда умерла мама, с самого первого испуганного Галиного вскри­ ка, Захаровна оказалась вдруг рядом. Она решительно вошла в мамину спальню, сразу перевернула зеркало стеклом к стене и недопуска­ ющим возражения властным тоном сделала какое-то указание папе. Она всё знала — что надо делать, куда поставить, как положить. И уже без