Сибирские огни, 1953, № 4

спал в эту ночь, как никогда, беспокойно. Сны были сумбурные, несураз­ ные, Геннадий часто просыпался, и сразу возникала мысль о том же... Наутро всё уже было ясно Геннадию: впервые аргументы человека, кото­ рый был для него до сих пор непререкаемым авторитетом, оказались сла­ быми, ничего не доказывающими. Теперь Геннадий был убеждён в этом... «Уверен ли? Можешь ли ручаться?» — несколько раз повторил Гри­ горий Михайлович. За кого, за Нину? Геннадий узнал её, когда пришёл на завод. Сначала он удивился: девчонка, а туда же, в токари! Потом он признался, в глубине души, ко­ нечно, в своей ошибке, — в работе девчонка не уступала ему. А потом он увидел, что ошибся в Нине и в других отношениях. Круглолицая, со смеш­ ными ямочками на щеках, — словно она улыбнулась раз, а ямочки так и остались, — Нина могла вдруг стать злой и щетинистой. Она никому не давала спуску, а особенно Геннадию. Сперва он реагировал на это снисхо­ дительно, затем это начало его злить и, наконец, он, даже в глубине ду­ ши, признаваясь себе только наполовину, ничего уже больше не желал, как чем-нибудь уязвить ехидную девчонку... или сделать так, чтобы она перестала его задевать, — он дошёл до того, что был согласен на компро­ мисс. Но ничего не получалось, и Геннадий начал бояться Нины, потому что, будь на её месте парень, он просто свёл бы с ним счёты где-нибудь за углом, но против Нины нельзя было применить и такую сверхдейственную меру. И после того, как однажды он встретился с Ниной на улице, как они долго ходили вместе и разговаривали о чём-то, как в заключение они поцеловались — первый раз случайно, а потом уже не случайно, — после этого Геннадий скорее даже не радовался, а был ошеломлён и напуган... Нина?.. Геннадий знал её теперь, как самого себя, и, как за самого себя, мог за неё ручаться. Впрочем, и Григорий Михайлович не сомневался в Нине. Но другие?.. Сенька Кочкин? Этот тоже появился на заводе, как Сергей Ива­ нов, — во время войны, в середине учебного года, прямо из школы. Ни­ зенький, маломощный, он был из той породы слабовольных людей, кото­ рые всегда нуждаются в уверенном в себе, бесшабашном друге-опекуне. Такого опекуна Кочкин увидел в Геннадии и стал немедленно подражать ему в манерах, даже во внешности, безуспешно пытаясь напустить себе на глаза такой же, как у Никитина, чуб. Шло время, менялся Геннадий, и, отражённым светом, менялся и Кочкин. Он не стал, конечно, похожим на приятеля, это было невозможно, но достаточно было того, что Генна­ дий мог по нескольким словам определить настроение Кочкина, мог по­ чувствовать и предупредить приближение вспышек непреодолимого уп­ рямства, которые бывали изредка у Сени, как у всех слабовольных людей... Так, перебирая одного за другим, Геннадий припоминал всех членов своей бригады и, чем больше припоминал, тем больше убеждался, что прав он, а не Григорий Михайлович. Были у ребят недостатки, он и не от­ рицал этого, но могли ли они сыграть решающую роль, если Геннадий прекрасно знал эти недостатки, а раз знал, значит, в силах был победить их? И, что самое важное, Геннадий был уверен, что не будет одинок,— как он, члены бригады тоже знали недостатки друг друга и всегда бы пришли на помощь бригадиру... Всё это Геннадий готовился обстоятельно высказать Григорию Ми­ хайловичу. Но тот прервал его на полуслове: — Опять за своё? Ты, точно нарочно, решил у меня время отнимать... Стыдись — взрослый человек, а болтаешь попусту... — Я хотел рассказать... — Что рассказать? Что Кочкин — твой друг-приятель, что Спицы-