Сибирские огни, 1953, № 4

крыши, и взялся на всякий случай за щеколду. К его удивлению, прохо­ жий тоже свернул во двор и направился к Весниным. Перед тем как войти, он что-то уж чересчур старательно обметал валенки и прокашливался. Миша узнал Семёна Лапина. Ему было известно, что Галя дружит с Л а­ пиным, и всё равно появление тракториста глубоко огорчило его. Он не­ вольно позавидовал ему и с грустью подумал: вот он сейчас войдёт в дом, который для него, Миши, казался недоступным, заговорит с Галей. По­ том вместе пойдут в кино, сядут там рядом. А что он? Только и того, что заглянул в окошко и тут же трусливо убежал. Видимо, забывшись, он стукнул щеколдой. В сенях у Кононовых по­ слышались шаги, и вслед за этим хозяйка спросила: — Кто там? Бежать второй раз было невозможно, и Миша приглушённым голо­ сом отозвался: —- Это я, тётя Настя. — Миша, что ли? — Да. — Что же не постучал громче? Шебуршишь, как кошка, я и выхо­ дить не хотела. — Прокофий Ильич дома? —■Куда ему деваться? Проходи. Недавно про тебя спрашивал. Кононов сидел за столом, занятым остатками ужина и, вздев на нос ючки, читал газету. Он искоса поглядел на паренька, сердито шевельнул сивыми обкуренными усами и, как ни в чём не бывало, снова уткнулся в газету. — Добрый вечер, Прокофий Ильич, — поздоровался Миша. — Здорово, зачем пожаловал? — Да так зашёл, — Миша замялся. — Вспомнил-таки, что где-то старик дома сидит, с тоски пропа­ дает? — Разве я про вас забывал, Прокофий Ильич? Позавчера только заходил. — Молчи. — Кононов отложил газету, сдвинул на лоб очки и погро­ зил пальцем. — Сердит я на тебя, голубчик. Позавчера заходил, — повто­ рил он насмешливо, — а это уже два дня. Тебе они незаметны, а мне что два года. Побыл бы на моём месте, узнал бы. Подвигайся к столу, чай будем пить. — Спасибо, Прокофий Ильич. — Видишь, и чай пить со мной не хочешь. А то давай, с вареньем. Настасья Никитична тут меня подкармливает разным солёным-варё- ным. Садись, попробуешь. — Честное слово не хочу. Я не надолго. — Успеешь, нагуляешься. Пойдём, новости расскажешь,— Прокофий Ильич поднялся. Он с трудом продвигался по комнате, опираясь на палку. Сведённые ревматизмом ноги были обуты в тёплые валенки. Захватил он эту мучительную болезнь здесь, в степи, весной тридца­ того года. Деревенский кузнец, бедняк-активист, ехал он однажды в сы­ рую мартовскую ночь в район получать сеялку, купленную только что организованным колхозом. И недалеко от того места, где стоит сейчас /МТС, а тогда была заимка кулаков Дымченковых, встретили его бывшие хозяева заимки — братья Дымченковы. Не могли они простить кузнецу активного участия в конфискации огромного имущества их отца, ненавист­ ного всему селу Леонтия Дымченкова. Выстрелом из дробовика Прокофий Ильич был ранен. Напуганный конь вырвался и умчал пустые сани, а его в яростном исступлении долго били и топтали ногами кулаки, после чего бросили в оттаявшее по краям